Рана не заживала. Йорунн промывала её каждый день и поила меня снадобьями — это помогало бороться с воспалением и жаром. Но я должен был принимать зелья Йорунн на завтрак и на ужин, от чего вкус моей пищи стал ещё более отвратительным. Чувствовать я стал себя вполне хорошо. Хорошо для драуга.
Опираясь на палку, чтобы меньше бередить рану, я вышел на двор.
— Ты похож на Рёйрика, — заметил Кетиль, сидевший на скамье у крыльца.
— Такой же мёртвый? — ухмыльнулся я.
Кетиль скривил лицо в усмешке.
— Как дела в усадьбе? — спросил я. — Много умерло в ту ночь?
— Пять мужчин на стене, считая Рёйрика. И семь женщин и детей в усадьбе.
— Прикажи сделать такие запасы дров, какие только возможно, — приказал я. — Не стоит щадить лес, если наши дети не доживут до дня, когда смогут им воспользоваться.
— Хорошо, ярл, — Кетиль встал и поклонился мне.
— Вы останетесь со мной? — прищурился я.
— Рёйрик погиб, и нам некуда идти, — ответил Кетиль. — Я был бы рад служить тебе. Да и все были бы рады. Но… — воин прочистил горло и переступил с ноги на ногу.
— Говори, ну! — потребовал я.
— Ты не хочешь служить конунгу… Никто из нас не желает войны. Нам довольно войны с чудовищами, понимаешь, ярл?
— По-твоему, я похож на того, кто её желает? — я прищурился и развёл руками, предлагая Кетилю лучше присмотреться к моему болезненному виду.
Воин в задумчивости сложил руки на груди, а я опёрся подбородком на палку.
— Пока не изгоним тёмных тварей в бездну, из которой они явились, я не развяжу войны с Хёрдом, — произнёс я. — Веришь мне?
— Я верю тебе, ярл, — заглянул мне в глаза Кетиль. — Во время битвы на стене ты… ты показал, что заслуживаешь доверия. Все мы готовы были следовать за тобой. Ну почти все…
Кетиль вновь переступил с ноги на ногу.
— Ну! Говори, — буркнул я.
— Рагги… Сынишка Рёйрика, — Кетиль почесал голову. — Ты видел его, он всегда ходил со стариком. Он ещё глуп и сердится на то, что ты забрал у отца усадьбу. Вразумить бы его…
— Где он? — спросил я.
— За стеной, у могил.
Я двинулся под моросящим дождём к воротам. Сперва во мне разгорелась злость, и я представлял, как отхлещу мальчишку своей палкой и прогоню прочь за то, что смел считать мой дом своим! Но холодный ветер постепенно унял ярость. Что он знал, этот мальчишка? Много ли он видел в жизни?
Я нашёл Рагги. Он сидел на вымокшей от дождя земле, обхватив колени руками. У него на лице и под носом висели капли. То ли от дождя, то ли от соплей.
— Здравствуй, — сказал я.
