Отец и Софья возвращаются из путешествия два месяца спустя после случившегося. К этому моменту я уже бездомный, похудевший, немного поседевший топ менеджер:
— Ты не слишком ли усердствуешь на работе? — спрашивает отец, внимательно разглядывая мой в корне поменявшийся облик.
Судя по его глазам, он всё ещё не знает… Софья, очевидно, так и не сказала, а церберы не смогли вынюхать, ну, или не там искали.
— Были некоторые проблемы… — отвечаю, и это правда.
— Решил?
— Вроде бы…
— Это не результат, Эштон! — восклицает строго. — Любая проблема должна быть раз и навсегда решена, иначе работа сделана плохо!
— Хорошо, — говорю. — Понял.
— Тогда работай! Но и отдыхать вовремя не забывай…
Отец разворачивается и входит в конференц-зал, где его встречают аплодисментами — шутка ли, шеф отсутствовал почти два месяца!
«Когда такое было?» — шепчутся сотрудники. «Да было как-то, сто лет назад. Он тогда болен был серьёзно…» — отвечают старожилы.
Мне нужно поговорить с отцом, но судьба не желает предоставлять шансы. Вечером того же дня он уезжает и снова с Софьей — на этот раз в Германию.
Никто ни о чём мне не говорит: ни отец, ни Алексей, ни Лурдес — похоже, Софья так и не раскрыла тайну своего «изнасилования», а для меня она уже превратилась в многотонный груз, отрывающий плечи.
Я буквально с остервенением жду возвращения отца, перебирая в голове сотни вариантов нашего разговора, думаю о том, как сознаться в содеянном, пока однажды вечером мой телефон не высвечивает знакомое имя: «Валерия».
— Эштон… — она не здоровается, и тяжкое предчувствие заполняет оставшиеся пустоты в моей душе.
— Да, Лера…
— Мы с твоим отцом впервые за последние… двенадцать лет поссорились.
Я выдыхаю: Боже, какое мне дело до ваших ссор… стоп! Он вернулся?
— А… он вернулся?
— Да, три дня назад. Я об этом и хотела тебе сказать… И не только.
— Не только?
— Эштон… Твой отец выхаживает все последние месяцы Соню. Дело в том, что она беременна… была.
— Что?!
— Мне кажется, тебе стоит об этом знать. Собственно, по этой причине мы с ним и поссорились: он считает, что не стоит вмешивать ТЕБЯ в это дело.
Я не спрашиваю, почему она хочет поставить меня в известность о том, что происходит с Софьей: Валерия ВСЁ знает… Знает!
— Почему… — шепчу и не могу окончить фразу, не способен сформулировать мысль, одеть её в «подходящие» слова.
— Хочешь знать, почему она «была» беременной?
— Да!
— Ну… технически, она всё ещё… через час ей проведут операцию по удалению плода, — Лера вздыхает. — Её ребёнок умер, Эштон. Ещё вчера.
