— Разбил я две бутылки портвейна. А она?… Воруешь, воруешь! Еще раз, и уволю! А сама! Не ворует?… Я всю войну с врагами народа бился. Я, может, фашистами контуженый…
Ветеран органов с чувством ударил по столу. Жалобно звякнула посуда, при этом недопитый стакан опрокинулся и портвейн залил стол.
— Мне ползадницы бомбой оторвало! — кричал сержант. Это была чистая правда. Во время войны, в суровую годину одна тысяча девятьсот сорок первого года эшелон сержанта Сучкова, в котором перевозились «зэка» Минской тюрьмы НКВД, попал под бомбежку. В результате «филейная» часть седалища Сучкова уменьшилась на полкило. А потом Иван Трофимович всю войну прослужил «вертухаем» на Колыме, охраняя врагов народа. Но свой долг перед Родиной, несмотря на ранение, сержант исполнял честно и добросовестно. Поэтому и был отмечен медалями: НКВД «За отличную стрельбу» и «За победу над Германией».
Подняв стакан и, огорченно крякнув, Сучков еще раз налил его до краев. Вдохнув воздуха и выпив его в три могучимх глотка, ветеран ожесточенно плюнул в сторону двери и продолжил свой гневный обличительный монолог.
— А сама она! Не ворует!? Да был бы жив Лаврентий Палыч, разве бы он такое допустил, что бы эта… шл…,- тут сторож опасливо посмотрел на дверь. И гневно, даже отчаянно, погрозил костистым кулачком воображаемой хозяйке магазина.
Василий слушал эти страдания друга, как всегда — молча, иногда почесывая за ухом, зевая во весь рот и выгибая спину. Он постоянно был чуток и терпелив, особенно когда старик чесал ему за ухом. Вдруг розовый с черным пятнышком нос кота учуял удивительный по сладости аромат. Запах шел из подсобки мясника, куда рыжий друг и направился, оставив деда Трофимыча наедине с бутылкой. В этот утро мясник Шота решил позавтракать яичницей с ветчиной. Порезав ее на столе, он пошел за яйцами, оставив ветчину без присмотра. Запах от нежной, с розовым жирком, подкопченной датской ветчины был так притягателен, что Василий решился. Кот молниеносно вскочил на стол и рванул с желанной добычей. Он не стал тянуть, мало ли что там случится, быстро умял свининку и, довольный, пошел к себе на топчан. Да, жизнь его кошачья, в общем-то, удалась. А в проходе остался ждать своего часа хрящик, все, что осталось от ветчинки, послужившей трапезой для котика. И все было бы хорошо для тружеников советской торговли. Вот только сегодня был не их день.
Мара Аркадьевна Лозинская, директор магазина, женщина-«мечта поэта» со стройной фигурой и с черными, как греческие маслины глазами, внешне очень походила на популярную актрису Быстрицкую. А характером, при всей своей жесткости в управлении магазином и трудящимся в нем коллективом, была, как она сама считала, истинным ангелом во плоти. Только сегодня с утра она была не в настроении. Как-то все сразу навалилось. Неожиданно, на два дня раньше срока начались месячные. А еще Аркаша, единственный сын, вырос оболтусом.
