Первую встречу для определения позиций сторон — назначили в санатории, принадлежавшему Управлению делами ЦК КПСС, по странному стечению обстоятельств, том же самом, в котором до съезда Громыко договаривался с Сусловым. В этот санаторий снова лег на обследование член ЦК КПСС Громыко, и в то же время в санатории оказался Петр Александрович Родионов, заместитель директора Института Марксизма-Ленинизма, Директор института был недавно арестован за измену Родине, «исполняющего обязанности» назначили со стороны, причем из кадров Госбезопасности, и Родионов был этим сильно недоволен.
Поэтому сегодня Громыко вышел из процедурного кабинета, где дышал кислородом на какой-то немецкой машине и, кашляя после процедуры, прошел коридором к другому кабинету, где у академика был назначен массаж. Дверь была на замке. Прислушавшись, Громыко понял, в чем дело.
— Ходок старый… — выругался он, стуча в дверь условным стуком. За дверью раздалась какая-то возня, потом, минуты через три дверь открылась. Внешне все было уже совершенно пристойно. Девица, одетая в очень короткий медицинский халатик, длиной короче, чем обычный, заканчивала массировать лежащего мужчину, укрытого по пояс покрывалом.
— Заходи, Андрей Андреевич… Я тут… кхе-кхе… задержался немного. Сейчас оденусь.
«Совсем страх потеряли, — подумал Громыко. Что в обычных институтах вся профессура спала со студентками и аспирантками, было давно известно. Девушкам защититься без этого было практически невозможно. — Но такие люди — и в Институте Марксизма-Ленинизма… Моральное разложение, тем более в таком ответственным месте. По правилам — сразу клади партбилет на стол и пошел отсюда. Подбросить, что ли в Политбюро идейку, что в ИМЛ не все благополучно… тем более — сейчас. А то совсем страх потеряли…»
Академик медленно оделся, подмигнул Громыко и предложил пройтись.
— Заходите еще, Петр Александрович, — с намеком сказала медсестра.
— Обязательно зайду, кисонька. Обязательно…, - ответил Родионов.
Дверь закрылась.
И они не торопясь пошли по коридору.
— С ума сошел? — наконец спросил Громыко.
— Да ты что, Андрей Андреевич, дело-то житейское…
— Ты цитатой Ленина прикройся, — грубо оборвал его Громыко, — Из цитатника Ленина, который твои девятый год готовят, и все никак закончить не могут.
Родионов[1] промолчал. Аморалка — такое дело, за которое и соратники могут приложить по полной программе. Особенно в настоящее, трудное для всех время.
— Ну не злись, Андрей Андреевич. Бес попутал.
