… Потом силы покинули её, а через три часа императрица скончалась.
Прошло сорок дней траура, и Алексаша поехал посмотреть на нового императора: Петра второго.
Когда Алексаша вышел из экипажа, перед ним предстал некрасивый подросток.
«Копия его отец, царевич Алексей Петрович!» – подумал Алексаша, но не подал виду и заговорил с мальчиком:
– Здравствуй, Петя, ты знаешь, что ты будешь императором, а я – регентом?
Мальчик ничего не ответил.
– Помнишь деда твоего, Петра? А меня помнишь, друга деда, дядю Сашу? – спросил Меньшиков, но ответа не получил.
Алексаша зашёл в помещение, где жили мамки-няньки молодого императора, чтобы спросить: он, вообще, разговаривает или нет, но увидел бутылку из-под водки. Гнев охватил Алексашу, он схватил бутылку и закричал:
– Кто из вас пьёт? Уволю всех!
– Не гневайтесь, ваша светлость… – попросили служанки.
– Ладно, прощаю, но чтоб больше такого не было…
Скоро Алексаша перевёз мальчика в свою усадьбу, познакомил со своей семьёй, нанял Петру второму учителя, графа Остермана. Какое-то время всё шло хорошо, состоялось пышное миропомазание Петра второго, Меньшиков, как и на миропомазании Петра первого, держал край мантии.
– Везёт же этому выскочке Меньшикову! Так долго в фаворе императоров! Пётр первый в нём души не чаял, Екатерина дала полную власть! Посмотрите на его парчовый кафтан-жюстокор, на бриллиант на горилке! Выглядит роскошно подстать этому миропомазанию! – возмущался Остерман.
– Граф, не сглазьте: я смотрю, что новый император не горит пылкой любовью к своему регенту… – усмехнувшись, сказал Долгорукий.
– Вы имеете в виду, что удача повернётся к вам? – удивлённо спросил Остерман, но Долгорукий резко выпрямился и тихо прошептал:
– Граф, всё может быть…
А на следующий день Алексаша зашёл в погреб и заметил, что из винной бочки кто-то отпил. «Кто же у нас пьёт, никак не могу понять…» – думал, не зная, что уж и предполагать, Алексаша, но скоро нашёл ответ, горький, как пилюля: к Алексаше подбежала служанка с криками:
– Ой, ваша светлость, беда: юному государю худо совсем…
Алексаша тут же послал за лекарем, сам поднялся в комнату Петра второго. Мальчику действительно было очень плохо.
– Что же с ним? – недоумевал Алексаша.
Прибыл лекарь, осмотрел недолго юного императора и вынес вердикт:
– Ваша светлость, его величество пьяны, а не больны!
Алексаша сел, как ударенный: он понял, как бутылка оказалась у мамок- нянек Петра второго, понял, кто отпил из винной бочки, а, главное, что напугало Меньшикова, что мальчика спаивали с детства, и имеет он сейчас императора – заядлого пьяницу!
