Берусь за водолазку и стягиваю через горло. В подарок от матушки в её лучшие годы мне достался третий размер груди. И ещё жопа. Но об этом потом.
Я ожидала, что эта сцена необходима для разжигания сексуального аппетита. Но чувствую, что ошиблась. Его холодное дыхание почти обжигает щёки. Размеренный вздох и медленный выдох.
Моё бельё такое простое и невзрачное, что приходится опустить взгляд, чтобы не видеть его реакции. Серый спортивный лифчик почти распластывал грудь, визуально делая её меньше. Зато удобно и никто не пялится. И я радуюсь, что сегодня именно он на мне.
Надо бы посмотреть ему в глаза. Смело, дерзко. С усмешкой и даже издёвкой. Но я не в состоянии оторвать взгляда от пуговиц на его пальто. Впервые за долгое время я ощущаю себя поверженной. Никогда раньше меня не унижали подобным образом. И я изо всех сил пытаюсь не выдать то, как происходящее для меня омерзительно. Потому что чувствую: это не что иное, как наказание.
Какой же он извращенец, раз решил провести досмотр не в тёплом помещении. Ему тепло. А меня сотрясает озноб. Показывает шавке на её место. Задний двор рядом с крысами.
Трясущимися от холода руками принимаюсь за рваные джинсы. Кожа давно покрылась мурашками, а соски затвердели. Но, когда любопытство перевешивает, ничего похожего на интерес в его глазах не замечаю. Неожиданно это меня задевает. Видимо, я действительно недостаточно хороша для него.
Джинсы падают к ногам, и мне хочется спросить: всё? Но по глазам вижу – не всё. И я снимаю с себя ботинки и даже носки. Нежную кожу стоп царапают попавшие под ноги камешки.
Когда последняя деталь гардероба, помимо нижнего белья, оказывается снятой, мужчина берёт мою руку и изучает карту вен, что пробивается под тонкой бледной кожей. Пальцы в перчатках скользят по телу, осматривая все места, куда может войти игла. Внимательно, не торопясь. Ему некуда спешить. На его плечах кашемировое пальто. Он даже опускается на корточки. Руками разворачивает меня лицом к стене. Грубо, намеренно причиняя боль. Наверняка осматривает места под коленками. Ощущаю, как кожа перчаток скользит по ногам, заворачивая в моём животе воронку тягучего горячего нечто. Ощущений, которых я не понимаю. Не признаю.
Переминаюсь с ноги на ногу, ожидая, когда экзекуция завершится.
Уже догадалась, что Ямадаев знаком с Ветрянским. Не зря на лице последнего был такой яркий испуг.
Знаю, что наркоманы используют все рабочие вены. Или те участки кожи, которые не видны окружающим, коля наркоту даже в подъёмы стоп. Обычно места проколов быстро воспаляются. Да и редко кто ширяется в стерильных условиях. На коже возникают незаживающие язвы. Но моя кожа чиста. И мне даже кажется, что Шамиль испытал разочарование.
