Мои глаза широко распахнуты. Я впечатываю ладонь в стену, чтобы понять, что я ещё в физическом мире. Не упала в обморок и не вижу галлюцинации. Тру пальцами стену. Холодную, неровную поверхность кирпича.
Хозяин подпольного заведения так быстро расправился с тремя мужчинами, что я вздохнуть не успела. А его идеальная одежда лондонского денди даже не помялась. Ветрянский, увидев того, кто его ударил, опешил. Извинился и пропал. Просто сбежал.
Очень медленно я перевела взгляд со сверкающих пяток Ветрянского на Шамиля Ямадаева. Ещё сильнее вжалась в стену, мечтая с ней слиться, потому что слишком остро ощущала на себе его ярость. Злость. Агрессию. Он смотрел на меня так, словно готов стереть в порошок.
Сжал мою челюсть рукой, затянутой в кожаную перчатку, впечатывая головой в стену. Моя шапка ещё в трепыханиях с Ветрянским куда-то улетела, и теперь я чувствовала затылком царапающую поверхность стены.
Он поднял меня ещё выше, принуждая встать на носочки, и смотреть в его глаза. Грубые пальцы давят на щёки, причиняя боль.
– Ты, – наклоняется ко мне, заставляя вдохнуть запах его туалетной воды. Тонкий. Лёгкий. Одурманивающе приятный. И увидеть ярость, разгорающуюся пламенем в глазах. Начинаю догадываться, отчего Ветрянский так быстро сбежал. – Раздевайся.
– Чего? – хрипло выдыхаю.
Глава 8
Этот тип не повторяет дважды. Уяснила.
Он отпустил мою челюсть, и я тут же потёрла места, куда впивались его жёсткие пальцы, ожидая завтра новых синяков. Смотрю на него волком, смутно догадываясь, что ему от меня нужно.
Стараясь не разрывать зрительного контакта, оцениваю, успею ли сбежать от него. Возможно, да, возможно, нет. Но, судя по тому, как он расправился на моих глазах с тремя мужиками, скорость реакции у него отменная. Да и что даст побег? Разве что позорное увольнение на радость Нелли.
Кусаю губы, почти смиряясь с судьбой. Однако внутренний протест не позволяет опустить руки. Сердце глухо бьётся в груди в ожидании унижения.
Я и так одета не по погоде. Слишком легко. Холодный воздух царапал открытые участки кожи и ветром проникал под одежду. Ненавижу осень. Ненавижу зиму. Ненавижу мёрзнуть. Ненавижу Ямадаева.
Под тяжёлым взглядом моего шефа я всё же снимаю с себя куртку. Бросаю на землю. Очевидно, мне стоит продолжать разоблачаться и дальше. На секунду представила, как раздеваюсь медленно, подобно танцовщицам стриптиз-клуба, горящими глазами прожигая стоявшего напротив мужика, и по губам тут же расползается ухмылка. Нет. Чувствую, с ним этот трюк не прокатит. Вожделения в его взгляде не больше, чем в стене, к которой он меня припечатал.
