– Ладно. – хмыкнула бесстыжая жрица. – А как насчет всего остального? Ты сейчас злишься и готов меня скрутить и кинуть поперек кровати, потому что я тебе отказала, не так ведь?
– Не так! Я силу в отношении женщин в жизни никогда не применял! Ты удивишься, наверное, но до тебя никто мне не отказывал!
– Неудивительно, – снова повела плечом Анна. – В сравнении с вонючим засранцем типа Лешека или его папаши ты хорош, конечно. А по факту – меньшее зло.
– Это почему же? – Богумил так удивился, что на краткий миг прекратил даже злиться.
Анна же надменно задрала островатый подбородок.
– Ты когда в баню ходил в последний раз, колдун? Вчера накануне, перед походом в веселый дом? А теперь лезешь ко мне, немытый после ночи с оравой распутниц и шести часов, проведенных в седле, и думаешь, я от радости тут же упаду перед тобой, на все готовая?
Глаза ее снова сверкнули яростным синим, как утром возле конюшни.
– Вы же девок красивых любите – ароматных, с гладкой кожей, с выщипанными во всех местах волосами, с приятным запахом изо рта и целыми зубами. Без шрамов, порезов, без растянутых после беременностей животов. Потому и лезете в постель даже к недорослым юницам, со своими бородами, в которых застревают крошки со вчерашнего ужина, в нестиранном исподнем, пьяные и заросшие с макушки до пяток. Или неправду говорю?
– Я не… – начал было Богумил, но жрица невежливо его перебила.
– Что – ты? У тебя волосья на груди, как шерсть у медведя, аж из ворота рубахи торчат, смотреть противно! А туда же, женихаться лезет! Держу пари, у тебя кущи в междуножье такие, что сад вокруг Синекурового поместья от зависти бы завял!..
Богумила подбросило с постели, словно чьим-то недобрым пинком.
– Да ты… Ах, ты… Провались к бесам в преисподнюю! Может, там себе как раз мужика по вкусу найдешь!
Разъяренный колдун вылетел из комнаты Анны, как пробка из бутылки с дорогим игристым вином. Промчался по коридору, выскочил на улицу. Его колотило от злости и обиды, и он в сердцах стукнул кулаком по росшему у лестницы в трактир чубушнику. Тот качнулся и осыпал Богумила мелкими жухловатыми листьями.
– Эй, милсдарь! – позвали его из дверей.
Богумил обернулся. В проеме стоял хмурый хозяин.
– Вы за своего паныча платить будете, или как?
– За какого моего паныча? – рявкнул до сих пор не успокоившийся колдун.
– Так за этого, с которым вы упыря ловить приехали, – хозяин взглянул на него с досадой, как на недалекого. – Паныч ваш цельного гуся в одно, извиняюсь, рыло сожрал и бутыль самого дорогого вина в три минуты выдул…
