Чародей из Серого замка | страница 15



– Его не иначе как бесы придумали, этот пыточный костюм, за грехи прародительницы нашей, – прорычала Анна, поворачиваясь к нему спиной. – Наделся нормально, а снять не могу. Рубашка от дневной жары намокла, развернуть эту дрянь шнуровкой на живот не выходит никак.

Богумил шагнул ближе и пробежался пальцами по узорчатой парче, привычным движением расстегивая крючки. Затем наклонился ниже и тихо рассмеялся.

– Ты бы этот узел еще потуже затянула. Теперь только заклинанием придется. Не шевелись.

Он шепнул себе под нос формулу и погладил узел указательным пальцем. Тот зашевелился, как живой, и шелковые шнуры скользнули в стороны – вместе с краями корсета. Рубаха в процессе сползла с плеч и опустилась ниже лопаток.

Как завороженный, Богумил уставился на обнаженную девичью спину с чуть выпирающими косточками позвоночника, на белую шелковистую кожу без единого пятнышка или родинки. За свою жизнь он перетрогал и перещупал десятки баб, но такой нежной, почти лилейной красоты не видел ни у кого и никогда.

А еще от Анны умопомрачительно пахло вишневой кислинкой, и Богумил даже на расстоянии словно бы ощутил этот вкус на языке. От внезапно нахлынувшего, острого, почти болезненного желания потемнело в глазах и он, недолго думая, сделал еще шаг и с шумным вдохом уткнулся носом в мягкий изгиб между плечом и шеей.

Анна изумленно оглянулась.

– Я тебе что, девка гулящая?

– По-почему? – голос у Богумила дрогнул.

Жрица Безымянной матушки повернулась и уперла руки в бока.

– А с чего ты тогда решил, колдун, что я с тобой лягу?

Богумил не сразу расслышал ее слова – он смотрел, не отрываясь, на розовые соски-ягодки, хорошо видные сквозь тонкий дорогой лен. А когда осознал, о чем его спросили, сжал губы и нахмурился.

– А что, нехорош я для тебя, жрица? – ответил он с вызовом.

– Может, и хорош, – пожала та плечами, как ни в чем не бывало. – Да только после всех борделей на пути от Царьграда да Чаросвета на кой черт ты мне сдался? Франц-венерию после тебя лечить или еще что повеселее?

– Ополоумела совсем? – задохнулся колдун от возмущения. – Или я тебе сопляк безусый, который к бабе не знает, с какой стороны подойти, и разрядится себе же в штаны, увидев первую же мокрую… А, чтоб тебя!

Богумил отвернулся и присел на кровать. Руки тряслись от гнева, пальцы то и дело сжимались в кулаки.

– Чтобы ты знала – я тоже в целительстве кое-что смыслю, и уж не допустить до себя заразу всякую смогу, не сомневайся! Тем более, такую… поганую.