, которое, по выражению Великого Василия, „указывает на непослушный нрав“».
Прп. Никодим проявил крайнюю, безграничную уступчивость, когда передавал дело Дорофею. Он показал свое намерение полностью уступить Дорофею авторство книги, надеясь, что тогда она точно будет издана. Свое намерение он объяснил «сыновним дерзновением» к своему рецензенту. При этом он, однако, не скрывал, какие душевные страдания причинило ему давление Дорофея: «Поэтому я и впал в глубокую скорбь, жалобно зарыдал и испустил „источники слез“, когда увидел, что в конечном итоге ты даешь мне знать об отречении апостольском и соборном. Нет, ради любви распявшегося Бога! Нет, ради драгоценного спасения души не делай и не пиши мне этого впредь, но „склонись к моим стенаниям сердечным“ и понеси помимо прочих своих тягостей и эту, ведь то, что я написал, я написал из сыновнего дерзновения. И знай, что я от всей моей души, от всего моего сердца, от всей крепости (ср. Мк. 12:30) говорю, что я всецело отдаю тебе книгу, с сегодняшнего дня и впредь она не принадлежит мне. Хочу же – и всегда буду благодарен за это, – чтобы на ней было написано имя господина моего Дорофея не как рецензента, но как автора, и потому пусть думает, что труды, которые ему предстоят до той поры, когда он ее напечатает, он понесет ради самого себя – труждающегося Дорофея и ради Бога, а не ради Никодима или Агапия. Говорю об этом с полной уверенностью и решимостью, свидетельствует мне совесть (Рим. 9:1), и пусть господин Дорофей мне верит, мыслит так, как я предлагаю, и так поступает с книгой, а я отныне умер».
Конечно, для прп. Никодима вопрос не был закрыт в том смысле, что он не поверил, что для издания книги существуют непреодолимые препятствия. Поэтому в том же письме он продолжает оправдывать свое поведение и объяснять, почему он не внес в книгу предложенные Дорофеем исправления: «Поскольку же рецензент пожелал видеть эти добавления и исправления, а я не успел их внести в книгу, то я и отослал их так, рассудив к тому же, что излишне вносить их сейчас, если потом, когда все будет сведено воедино, книгу нужно будет переписывать заново для отправки в печать». Кроме того, он продолжает договариваться с Дорофеем о том, каким образом переписать исправленную книгу: «Наконец, если мне будут присланы обе книги через здешнего святогорского эпитропа отца и господина Агапия Кутлумушского, то, вероятно, твоими молитвами начну наблюдать за тем, чтобы их переписали и соединили воедино в начисто переписанной книге, и в этом будет состоять мой вклад. Я сказал, что буду только наблюдать, потому что сам я впредь переписывать не смогу из-за овладевшей мною многослезной, как ты ее называешь, головной боли, которая не дает мне заниматься даже рукоделием. А после того, как книги перепишут и соединят между собой, тогда необходимо будет уже переписать всю книгу от корки до корки вместе с указателем и отправить в печать».
