Слева от Далина в шеренге был Нескон, огнеметчик. Он достаточно слышал от взаимодействия Каллво/Далина за последние несколько недель, чтобы посчитать это забавным. Нескон вонял прометием, запах доносился от его кожи, как химический пот.
— Готов, парень? — спросил он.
Далин кивнул.
Седеющий огнеметчик, его лицо и шея преждевременно состарились от жара, который он предоставлял, потряс булькающими емкостями, а затем поджег горелку. Она закашляла, и занялась пламенем.
— Прекрасные звуки, — пробормотал Нескон, настраивая подачу топлива. — Будь рядом со мной, парень. Я пригляжу за тобой.
Далин снова кивнул. Он чувствовал себя по-странному в безопасности и задумался: молодой приятель с одной стороны, дружелюбный огне-огр с другой, оба присматривают за ним из-за того, кем он был: сыном Каффрана. Сыном Крийд и Каффрана, спасенным из пожарищ Улья Вервун, чтобы быть Призраком на месте его приемного отца.
Огнемет Нескона отрыгнул пламя. Огнеметчик мастерски подстроил, и вернул конус пламени назад в жидкую каплю.
— Рота Е! Приготовиться к продвижению!
Далин напрягся, ожидая приказа, приказа, чувствовал он, которого ждал всю свою жизнь.
— Серебряный клинок! — прокричал Мерин.
Давай, сейчас. Левую руку вниз к ножнам, вынуть его, повернуть, прикрепить его к винтовке, щелк-щелк. Десять сантиметров боевого ножа, прикрепленного на место. Отличительное оружие Танитских Призраков.
Далин Крийд чувствовал кипящий прилив гордости. Его винтовка была в его руках. Он был Призраком, и он только что примкнул серебро, серебряный клинок, впервые в ярости.
— Вперед! — крикнул Мерин.
— Идем, если идешь, — сказал Нескон.
Серебряный клинок относился не ко всем. Снайперам не нужно было прикреплять. Когда приказ пробежал по ротным шеренгам, Ларкин не шевельнулся. Его драгоценный лонг-лаз, чудесным образом возвращенный из болот Гереона, был уже у его подбородка и нацелен.
Ларкин был старым. За исключением Цвейла и Дордена, он, возможно, был самым старым человеком в полку, и самым лучшим стрелком. Фесова ему слава, что он был лучшим стрелком.
Ларкин был тощим, его лицо было похоже на дубленую кожу. Он побывал в каждой битве, в которых сражались Призраки, и он пережил многих очень хороших друзей.
Ларкин ждал, втягивая воздух. На этот раз его голова была чиста, что внесло изменения. Он был рабом мигреней. Он с трудом переместился. Он до сих пор не привык к ноге. Он предпочел протез, а не аугметику, но это заставляло его хромать.
