Чонса четко расслышала шаги за шумом воды. Стройный, сильный шаг разносился эхом по каменным сводам пещеры. Поразительно, как человек шел в такой тьме без факела, не оступаясь. Глаза малефики немного привыкли, и она увидела, что это высокий мужчина в темном плаще, какие носили малефики — короче на груди, а за спиной острый раздвоенный край, как хвост сороки. Он повел головой, принюхиваясь: знакомые повадки. Чонса как раз раздумывала о том, чтобы прикусить пальцы незнакомой шорки, когда услыхала еще один звук — птичье пощелкивание, следом — змеиный шорох. В сей же миг её сковал неземной ужас.
Из немыслимого мрака темнее пещерных сводов выползло это существо, которое Чонса не хотела видеть, но не могла отвести глаз. Крылатое создание поразило её гибридностью своих форм, сложившихся в отвратное уродство. На вытянутой шее крепко сидела короткая, но подобная собачьему черепу морда, грудная клетка смутно походила на человеческую, но неправильной формы, слишком крупная и изломанная, рук у существа не было — взамен них некие членистые, суставчатые лапы. Толстый хвост — средний между змеиной гибкостью и бабочкиным подрагивающим брюшком — волнами волочился за ней, а крылья упирались зазубренными когтями в землю, помогая толкать массивное тело вперед. Чонса прокляла своё зрение, возжелала выцарапать себе глаза, и если бы шорка не держала её рот на замке, она бы заорала снова — как тогда, в Йорфе.
Как может человек стоять с этой тварью, не впадая в первобытный ужас? От неё воняло нестерпимой аурой ужаса, что отравляла рассудок, как воздух портит аммиак. Краски иных сфер цвели там, где оно оставляло за собой склизский след.
А мужчина — и это точно был малефик, ибо только эти сукины дети способны видеть и ориентироваться в полной тьме — смотрел в их сторону. Чонса ощутила прикосновение, присутствие, словно чувство взгляда невидимого хищника в лесу, и её пробрал мороз. Не зная, что делает, она потянулась навстречу, в Извне, и малефик сделал шаг назад. Он не дошел до погасшего костра полторы дюжины шагов, не более.
— Здесь никого нет, — поспешно сказал он, отступая. Существо издало скрежет и поволокло свои кошмарные телеса прочь. Когти его крыльев громко цокали, выбивая искры в каменной породе.
Прошло добрых полчаса с тех пор как они скрылись во тьме, и только тогда шорка отпустила Чонсу. Шестипалую всё еще колотило. Хотелось стошнить, но было нечем, и она склонилась в сухих спазмах позывов. Едва не откусила себе язык, так сильно стучали у неё зубы.
