Чонса — между двух огней. С одной стороны люди, что держали её на цепи, которые лишили его шанса на счастливое будущее и готовы были выкинуть её, стоило ей проявить слабость. С другой — человек, который всегда поддерживал, черт, они же вместе росли, она вытирала его слезы и целовала в белоснежную макушку на ночь, и позже — улыбающийся ей и насмехающийся над её «молодым любовником». Протягивающий ей окровавленную ладонь.
Это выбор, делать который у неё нет времени, ведь безумный Лукас прав, и мир рушится, и между ними падает тварь. Кажется, именно тут сознание и рассудок изменили Чонсе, стерли это воспоминание из её памяти, как промокашка убирает лишние чернила. Она не могла вспомнить, на кого это создание похоже, его строение или то, что оно совершило потом.
Помнит только, что кричала.
Удар, удар, кровь. Брок — старый худой медведь — не растерялся, атаковал, рычал так, что перекрикивал шум столкновения миров. Она видела его долговязую поджарую фигуру на фоне белого огня — плащ порван, седые волосы усыпаны пеплом, с меча тягуче стекает что-то вязкое. Слышала, как воет Лукас, он сжимался в комок боли у тела существа, что спустил на них Марвид в эту проклятую ночь.
— В сторону!
Момент просветления:
— Бери мальчишку и уходи, — старик стискивал её плечо, отчаяние пылало в его глазах. Над ними — огромная тень с распахнутыми лоскутами крыльев, истекающая пеной морда, еще пару мгновений — и им конец, — Запомни: Джо должен выжить! Во что бы то ни стало, доставь мальчишку живым в столицу. Я задержу их.
Это был удивительный праздник: не только оттого, что была ночь конца года, которую позже назовут Ночью Столкновения, но потому что Брок впервые назвал её по имени. Она никогда бы не смогла забыть его крик:
— Беги! Чонса, беги! Беги, Чонса!
Вспомнила чувство невесомости и то, как мокрый мороз прожёг её тело насквозь, и что в руке у неё была рука Джо. Потом всё стало белым.
— Тише!
Нечем дышать. Чонса открыла глаза и подумала, что ослепла. Темно, даже угли в костре не тлеют. К её губам была прижата ладонь. На вкус — соль земли, и малефика не сразу вспомнила, где она и с кем. Шорка оттащила её в угол. Чонса лопатками, прижатыми к её груди, чувствовала дрожь, и подумала, что это снова сходит лавина, и ей снова захотелось бежать куда-то, спасая свою жизнь. Но южанка держала крепко. Прошло несколько томительный минут прежде чем Чонса поняла — это дрожит её новая знакомая.
— Они здесь, — прошипела она ей на ухо.
