Ландграф упал вперед, заходясь смехом. Гектор бросился к нему, но Брок придержал его за плечо тем же неумолимым и резким жестом.
— Я сказал тебе: сзади, идиот! Ищейка.
Чонса спешилась, кивнула вытянувшему-таки из ножен меч Джо и пошла вперед. Ландграфа били судороги. Он смеялся так сильно, что начал икать. Когда они подошли ближе, увидели, что лицо у него было расцарапано, у края аккуратной бороды торчал сорванный ноготь, а глаза…
— Горящая голова, — шепнула Чонса, озвучивая свое видение. Джо искоса глянул на неё, — Дебби свела его с ума.
— Мессир ландграф, — Джо наклонился, поддержав мужчину за плечо. Лима был старше Брока, но крупнее и шире. Лохматая шуба на голое тело и вовсе делала ландграфа огромным и похожим на северного медведя-оборотня. Когда его плеча коснулся Джо, Лима неожиданно начал говорить, тонким и плаксивым голоском:
— Господа, господа, вы прибыли! О, миледи, — он схватился за край туники Чонсы, потянул так сильно, что девушка шатнулась, — Ваши покои, ваши покои… Они в огне! Это всё! Всё в огне! В ОГНЕ! ХАХАХА!
Он снова подавился хохотом, следом вскочил на ноги и побежал вперед — он упал бы в болото и утоп, если бы Брок не подставил ему подножку. Гектор медленно опустился на колени рядом со своим сюзереном и заплакал.
— О, Петер, мой дорогой друг…
— Присмотрите за ним. Вот, — Брок достал из седельной сумки моток веревки и кинул её Гектору. Тот непонимающе начал теребить хлопок в руках, поднял на ключника красные глазки, и старик пояснил со вздохом, — Свяжите его, так он не сбежит.
Перекатившись на спину, ландграф глупо захихикал и начал водить руками и ногами, делая в придорожной грязи снежную птицу. Чонса отвернулась от них и потянула Джо за край плаща.
— Пошли.
Ещё она хотела попросить его закрыть глаза, потому что это было первое чёрное безумие Джо, и он был не готов. Конечно, он был не готов. Желудок подвел его спустя две дюжины шагов по подворью.
Внутреннее убранство замка было похоже на поле боя. Животные в одних лужах крови с людьми. Разбитые головы, вырванные волосы, оскаленные зубы, застывшие гримасы. Чонса слишком много видела такого. Её сердце затвердело, но идти по бурой от крови, дерьма и желчи земле все еще было больно.
— Клянусь, если я еще раз увижу блевотину, я попрошу премию, — с косой ухмылкой обратилась Чонса к Броку. Старик невесело хмыкнул и похлопал юношу по спине.
— Ничего, малыш. Все мы через это проходили.
— И ты? — проходя мимо лобного места и рыночных столбов, она старалась не наступать в лужи дерьма, натекшие с висельников.
