– Хорошо, что нра-авится. Я всё равно-о не могу объяснить, не имея всей полноты информа-ации, – ответил тот певуче.
– А как же «мы вас ждали»? И прочее из того, что ты там болтал? – поинтересовался Дан.
Пелла переводила взгляд, полный непонимания, с григио на Дана, но её тоже объяснений никто не удостоил.
– Мы можем дать объясне-эния только в лице тех, кто облада-ает информацией, – григио даже изобразил искреннее сочувствие. – А они не могут так про-осто прийти и объяснить. У них мало вре-эмени…
– Дорогой мой! У меня его тоже не слишком много! – выразительно нахмурил брови Дан. – Но это я притащил свою задницу к вам, а не вы ко мне!.. Хотя это вы настаивали на встрече!
– Всё так, – согласился григио. – Но далеко не все из нас могут покидать конгло-омераты… И те, кто до-олжны говорить с тобой – не могут.
– Кстати… Вы разобрались в нашей системе времени? – неожиданно спокойно сменил тему Дан.
– Мы разобра-ались, – подтвердил григио.
– Мы будем готовы через шесть часов! – оповестил его Дан.
– Мы всё орга-анизуем!.. – эхом отозвался проводник, поворачиваясь к выходу. – Если вам что-то срочно потре-эбуется, у двери есть орган внутренней связи конгло-омерата.
– А ещё «жучок», «глазок» и записывающие функции… – едва слышно буркнул Дан, подтаскивая тяжёлый рюкзак к столу.
Тем временем григио, не прощаясь, вышел, а проход со скрипом сомкнулся за его спиной. А Пелла вслед за Даном подошла к столу и села на высокий неудобный стул. Ноги у неё до пола теперь не доставали. И откуда-то из глубин памяти всплыло детство. Как она сидит в столовой семейного особняка, болтает ногами и разговаривает с мамой и папой. Обед ещё несут, а на столе стоит огромная миска клубники – красной, сочной. И она ест её с родителями и смеётся…
– Конечно, я на тебя всё ещё в обиде! – заметила она, строго посмотрев на касадора. – Но всё-таки… Зачем ты их злишь?
– С чего ты решила, что я их злю? – спросил Дан, начиная выкладывать на стол походную снедь.
– Ты задаёшь им странные вопросы, ты… Ну, в общем… Зачем этот сарказм про то, как тебе нравится, что тебе ничего не объясняют? – девушка искренне пыталась понять логику поступков Дана.
И никак не могла.
Пелла искренне верила, что переговоры всегда ведутся в атмосфере вежливости и взаимного уважения. И никто никому не хамит – даже если есть веский повод. Но Дан вёл себя иначе. Он как будто специально провоцировал аборигенов, испытывая границы их терпения…
Дан ничего не ответил. И на мгновение замер, невидяще уставившись в стену – чем немного напугал Пеллу.
