Лазерный огонь начал стучать по корпусу транспортника. Он шел со стороны разрушенного строения. Отряд Кровавого Пакта, который выбил первый взвод с его позиции – и, скорее всего, уничтожил их всех – теперь высыпал наружу из строения в том же месте, где выбрались Гаунт и его люди. Они стреляли через открытое пространство в скучковавшихся Имперцев.
Все четверо пробрались к задней части транспортника, но даже это не давало большой защиты от перекрестного огня. Справа от них было основное наступление и танки; слева – фланговая атака пехоты.
Ванетт и Старк стали отстреливаться из лазганов, концентрируя огонь на вражеском отделении, приближавшемся со стороны здания. Гаунт очень хотел, чтобы у него осталось что-то еще, кроме меча. Белтайн оторвался от микро-бусины и вытащил свой пистолет, стреляя у угла транспорта. Уничтоженная машина тряслась, когда в нее попадали выстрелы, оставляя вмятины и сбрасывая хлопья опаленной краски.
— Старк! Ванетт! Пистолет, кто-нибудь!
Старк потерял свой – вообще-то, и кобуру тоже – но Ванетт вынул свой лаз-пистолет и катнул его по рокриту к Гаунту. Гаунт убрал в ножны меч и, пригнувшись за погнутым задним колесом, стал стрелять по основным наступающим войскам. Согласно счетчику на дисплее пистолета, у него было около тридцати выстрелов до того, как ячейка опустеет.
Тридцать выстрелов. Это была мера жизни, которая у него оставалась.
— Боеприпасы? — прокричал он над треском вражеского огня.
— Осталась одна ячейка! — ответил Ванетт.
— Половина ячейки! — доложил Старк.
— Две обоймы! — запинаясь, ответил Белтайн.
— Не тратьте впустую,— сказал Гаунт.
Стрельба по ним становилась все сильнее. Пехота с обеих сторон целилась в транспортник, и сталк-танк тоже начал периодически посылать импульсы в их сторону. Остов дребезжал и трясся, и даже неоднократно двигался от попаданий. Куски корпуса летели в воздух.
Белтайн взвыл, когда шрапнель вонзилась ему в руку. Щека Ванетта была обожжена горячим осколком от взорванного корпуса. В любой момент, Гаунт знал это, танковый снаряд или ракета покончит с ними.
Осталось десять выстрелов.
— Мученица Саббат,— начал шептать Гаунт, — именем священного Императора Терры, спасителя Империума Человечества, я вверяю свою душу и свои деяния, и души этих трех храбрых солдат, в твои руки, которые...
Огонь накрыл площадь с юга, конусы огня, раскаленные и голодные, хлестали, как вода из шланга, и залили пехоту архиврага, приближающуюся от здания, превращая тех, кто не спасался бегством, в дергающиеся, спотыкающиеся факелы.
