— Держать позиции.
— Беренгария атакует.
— Держать позиции,— повторил Эсквин.
— Сигнал с Славы Кадии, сэр,— позвал Валдимер. — Запрашивает разрешение отправиться на подмогу Беренгарии.
— Отказать. Я хочу, чтобы они были здесь, в одной линии с нами. Пусть подтвердят приказ.
— Да, командующий флотом.
— Статус? — спросил Эсквин.
— Солстис ожидает приказов. Лаудэйт Дивинитас ожидает приказов. Оба докладывают о готовности к битве.
— Наварра?
— Все еще связана абордажем, сэр.
Эсквин затих. Вокруг него, над щебечущим машинным кодом стратегиума, он мог слышать, как корабельное духовенство монотонно поет благословения для победы в битве. Имперское кредо передавалось через внутреннюю связь.
— На боевые позиции,— мягко сказал Эсквин. Красные лампы начали мигать и завыли сигналы тревоги. Эсквин почувствовал, как дрожь пробегает через него, когда по нейроконтактам, соединяющим его с системами корабля, начали приходить множественные подтверждения того, что Имперский боевой корабль приходит в полную боевую готовность. Сердце Эсквина заколотилось, когда реакторы вышли на максимальную мощность, его пальцы задергались, когда орудийные батареи стали готовы к стрельбе, его плоть начало покалывать, когда поднялись щиты. Он закрыл глаза и испытал нахлынувшее чувство расширенного зрения, когда энергия была перенаправлена на внешние системы главного сенсора. Он посмотрел, и увидел врага, несущегося к ним.
Вакуум освещался огненными шарами и переплетением света. Шумлен стрелял под продольным огнем передних противокорабельных батарей и направлялся к нижней части главного корабля.
Это был огромный, сопоставимый по размерам с Омнией Винцит, боевой корабль Хаоса, его черный корпус был так сильно покрыт батареями орудий и узлами щитов, что выглядел, как больной, весь в волдырях. Три крейсера Хаоса были рядом, зловещие боевые корабли с зазубренными корпусами. Два были украшены красным и золотым, третий, черный с ребристой надстройкой, выкрашенной в белый цвет.
Истребительное заграждение Беренгарии встретило корабли в лоб, чтобы свести к минимуму возможные углы для стрельбы вражеских канониров, но даже в этом случае Шумлен уже потерял около тридцати кораблей в массированном заградительном огне. Каждый пилот знал приказ. Как только они приблизятся к врагу, каждый будет сам по себе. Потому что не было никакой надежды объединиться в боевой зоне, как эта.
Шумлен держал корабль так близко к вражескому корпусу, как только осмеливался. Он выпустил одну ракету, но прошло достаточно много времени после того, как она взорвалась, что ему было сложно сказать, какой урон корпусу она нанесла.
