Ян помогает мне забраться наверх и, пока я осматриваюсь на корабле, спрашивает:
– Ты знала, что спустя семь лет после того, как парусник опрокинулся и затонул, родился Генри Морган – один из самых успешных пиратов за всю историю морских грабежей? Помню, тот еще был тип… Каждый раз, перебрав рома, ругался на чем свет стоит и на правительство, и на всех известных богов.
Поймав мой вопросительный взгляд, Ян поясняет:
– Я много читал о пиратах, и Морган впечатлил меня больше остальных.
– Чем?
Иду на нос корабля, проводя пальцами по многочисленным деревянным скульптурам, которые изображают библейских и мифологических персонажей. Когда парусник спустили на воду, на них была позолота…
– Он заслужил звание легенды среди флибустьеров. Однажды Морган влюбился в пленную испанку, но она его отвергла. Капитан не стал брать ее силой, а отпустил на свободу и дал охрану, чтобы она вернулась домой. Этот поступок шокировал всю команду – в те годы мало кто заботился о взаимности, если речь шла о пленницах. – Ян делает паузу и, убедившись, что я его слушаю, продолжает: – Но наибольшую известность Моргану принес пост вице-губернатора Ямайки и слухи о том, что он зарыл клад на Панамском перешейке. Кстати, на сегодняшний день стоимость сокровищ может составлять сотни миллионов долларов.
Невольно присвистываю.
– Да, парень был не промах.
Страх, что нас обнаружат и арестуют, понемногу исчезает. В конце концов, мы не вандалы, забравшиеся в музей, чтобы испортить культурное достояние Швеции. В худшем случае отделаемся административным штрафом и публичным порицанием.
– Ли, иди сюда, – зовет меня Ян, – я нашел кое-что интересное.
Мы спускаемся в большую каюту, богато украшенную декоративной резьбой и античными образами на стенах.
– Главная каюта адмирала, в которой он не только жил, но и проводил советы, – объясняет Ян.
– Откуда ты все это знаешь? Учился в школе на «отлично»? – шучу, рассматривая скульптуры полуобнаженных женщин.
– Нет, просто всегда был любознательным. Вот и сейчас я многое готов отдать за то, чтобы узнать, как ты целуешься…
Ян Свенссен стоит за моей спиной. Он не прикасается ко мне, но я кожей чувствую, что он рядом. Оборачиваюсь, прислоняясь к закрытой двери. Музыкант смотрит на меня, прищурившись, и для того, чтобы принять решение, мне достаточно одного мгновения. Притягиваю его к себе, схватив за футболку, и наши губы сталкиваются в поцелуе. Горячий язык, все сильнее прижимающие меня к себе руки, бешено бьющееся сердце, удары которого рефреном отдаются в моей собственной груди – поразительно, но близость Яна не отталкивает, не пугает и не вызывает панику. Все будто происходит так, как и должно происходить. Легко. Естественно. Приятно. Губы скользят по коже, он целует мою напряженную шею, почти терзая ее поцелуями, вырывая судорожные вздохи. Зарываюсь рукой в его волосы. Кажется, я и сама не отдавала себе отчета в том, насколько хотела этого.
