– Кого вы имеете в виду, говоря «они», Нора? – Полицейский подается вперед, стараясь не упустить ни слова.
– Людей, которые приобрели права на владение землей.
Полицейский обдумывает полученную информацию.
– У вас есть доказательства?
– Нет, – устало бормочет мама, и я понимаю, что она вот-вот расплачется.
Мне хочется защитить ее, хочется, чтобы все скорее закончилось, и ее единственной заботой снова стала пересадка растений в новые красивые горшки. Изо всех сил вцепившись в плюшевого щенка, выхожу вперед и кричу большому взрослому мужчине:
– Она не знает, ничего не знает! Вы не видите?! Оставьте ее в покое!
Полицейский озадаченно глядит на меня, а мама обнимает и с нежностью гладит по голове:
– Моя маленькая отважная Лелия, все наладится, все непременно наладится и будет, как прежде…
Допиваю последний глоток чая. Виновных тогда так и не нашли. Парадоксальным образом ближайшие уличные камеры в тот день сломались, и все, что смогли сделать доблестные служители закона – лишь беспомощно развести руками. Хмыкаю. Теперь мне известно имя того, кто мастерски выводит технику из строя… И ругающиеся с экоактивистами застройщики тут совсем не причем. Ян вопросительно смотрит на меня, и я объясняю:
– Можешь считать меня пессимисткой, но я уверена – они не найдут того, кто это сделал.
Он тянется за наполовину выпотрошенной подушкой и облокачивается на нее, вытянув ноги.
– Почему ты так думаешь?
– Шестое чувство. – Усмехаюсь я.
Мик Джаггер насмешливо шепчет: «Эй, крошка, претендуешь на славу Нострадамуса? «Шестое чувство»! Большего бреда в жизни не слышал!»
К счастью, Ян больше не задает вопросов, только уточняет:
– Тебе нельзя здесь оставаться, пока полиция не выяснит, что произошло.
Прежде чем я успеваю возразить, он примирительно добавляет:
– Окей, я хотел сказать, попытается выяснить. Хоть я и не понимаю, почему ты настроена столь категорично.
Воображение тут же рисует лицо Яна, когда я признаюсь ему в том, что мой отец – джинн, за кольцом которого охотится обманывающий камеры слежения полоумный маньяк с лебедкой наперевес, а сама я умею контролировать сны. Для закрепления эффекта не помешает сообщить, что с недавних пор я кручу роман с похожим на сутенера тысячелетним мужиком в леопардовой шубе.
– Просто поверь мне, – прошу я.
В одном Ян прав – оставаться в квартире опасно. Поехать к маме я тоже не могу – вдруг Асаф последует за мной? Злая, неприятная мысль внезапно царапает изнутри: «А что, если он уже там?» Моментально набираю номер мамы и расслабляюсь, лишь услышав ее радостный голос:
