Выйдя из туалета, с опаской прислушался к тому, что творилось за дверью раздевалки. Но там было тихо. Неразборчивые голоса доносились только из зала – видимо коллеги прощались друг с другом, прежде чем разойтись по домам. Томми быстро переоделся и тоже направился к выходу. Чёрный выход уже был заперт, потому надо было выбираться на улицу через главный вход, который потом закрывала уборщица. Томми был уверен, что кроме неё там уже никого не будет, но к его удивлению она стояла у витрины вместе с Йеном.
– Ты только почитай, что тут написано! – Йен взмахнул подаренной открыткой. – Хотя я сам зачитаю. – И, театрально помолчав, начал: – Последние полгода, что я знаю тебя, стали лучшими в моей жизни. Ты не просто мне нравишься. Я знаю, что это нечто большее. Надеюсь, моя симпатия взаимна. Давай попробуем стать друг для друга кем-то большим, чем просто друзьями. С любовью, Томми, – Йен усмехнулся, потом повторил, чуть растягивая гласные: – С любовью… Я как будто в старшую школу вернулся, – засмеялся он. – Хотя такой дурью мы там не страдали.
Томми словно примёрз к полу, пока слушал, как Йен издевательски читал то, что он написал в открытке. И это стало последней каплей, переполнившей чашу его разочарования. Эмоции, которые, как ему казалось, он держал в узде, вырвались из-под контроля. Всхлипнув, он бросился в зал. Плохо помнил как, но вырвал открытку из рук Йена. Выбежал из кафе на улицу.
Томми был готов принять отказ – в глубине души он его боялся, но допускал. Однако к чему он оказался совсем не готов – к тому, с каким удовольствием Йен топтался по его чувствам.
Глава 3
Томми любил свой город, и обычно радовался любой погоде, в каждом сезоне и месяце находя свою прелесть. Разве что исключением был февраль с его пронизывающими до костей ветрами и резкими перепадами температур. Но сегодняшний вечер побил все антирекорды. Под ногами хлюпала слякоть, а пальцы сводило от холода. Однако Томми радовался этим ощущениям, потому что они отвлекали от боли внутри.
Томми не смог пойти домой. На столе в спальне лежали обрезки бумаги, из которой он вырезал сердца. И черновики, на которых писал разные варианты признания. Как теперь прикасаться ко всему этому? Он вообще плохо представлял, что делать дальше. Как утром идти на работу, зная, что нос к носу столкнётся там с Йеном? Как смотреть в глаза другим коллегам? Йен наверняка растреплет о подарке и остальным, и над ним будут или смеяться, или жалеть. И неизвестно, что хуже.
