Даже имя матери стёрли, а образ был похож на то, что видит сильно близорукий человек без специальных приспособлений.
Она ушла сама, без скандалов и криков. Отец Кэйлема тоже про неё забыл. Но боль утраты настолько поразила его разум, затаилась там поедающим червячком, что, даже не понимая, почему и зачем, он тосковал по утраченной любви и единственное, что ему помогало, – это постоянное затуманивание разума крепким, противно обжигающим внутренности дешёвым алкоголем. Его образ тянулся в памяти сына как холодный пронизывающий ветер, затягивающий и неприятный. Такой, от которого хотелось отмахнуться, зайти в уютную кофейню и не вылезать оттуда, пока он не уляжется. Ава решила пока не настраиваться на волну отца. К неприятным ощущениям ей было не привыкать, но напрасные страдания в планы ведьмы тоже не входили.
Мотивы его матери также были скрыты из виду. Ава копнула чуть глубже и в одно мгновение поняла, что её затягивает в другую параллельную вселенную. Да так сильно, что она еле сдержала гипноз.
Вырвавшись из чёрной воронки между двумя граничащими пространствами не без помощи Магны, она открыла глаза и отпустила руку Кэйлема. Увидев её растерянное лицо, парень спросил.
– Что случилось? Кажется, я заснул на секунду.
– Я пыталась узнать, что произошло с твоей матерью.
– И что увидела?
После первого раза Кэйлем был готов практически ко всему.
– Многое и одновременно ничего.
– Это как?
– У тебя очень мало воспоминаний о матери и даже те, что есть, нереальные. Как будто стёрты и, может, записаны заново.
– Не понял.
Кэйлем начинал пугаться собственных желаний узнать больше. Он убрал волосы от лица и вцепился руками в чашку, будто она была единственной надеждой на спасение. Ава почувствовала мурашки на коже, его страх и недоумение отозвались лёгкой болью в шее, а в животе заурчало: она была голодна.
– Ты не помнишь свою мать, потому что кто-то стёр эти воспоминания из твоей головы. И даже не удосужился подселить новые, качественные.
– А так можно вообще?
– Конечно! Ещё и не такое можно.
– А зачем кому-то это делать?
– Понятия не имею. Ты открываешься для меня с новых сторон.
Они обменялись смущёнными улыбками.
– Знаешь, мне давно не было ни с кем так спокойно и легко. Даже несмотря на всё, что я сейчас видела, – сказала Ава.
– Мне тоже. И это не просто реакция на то, что ты сказала.
– Я знаю.
Они болтали ещё часа четыре. Кэйлем умудрился сделать отличные французские тосты и даже нашёл в морозильнике клубнику, из которой сумел сотворить вкусный соус к вышеупомянутому хлебу. Он также заварил какой-то умопомрачительный чай, странным образом завалявшийся у него в шкафу. Как потом оказалось, этот чёрный чай с вишней и запахом сладкого миндаля привёз его друг Джон из своей заграничной поездки на юг Франции. Да, и про похождения Джона тоже рассказал. И как почти всегда неудачно работал его напарником в сложном искусстве знакомства с девушками. Ему было стыдно и весело от рассказанного, но хотелось продолжать делиться воспоминаниями.
