– Рыбу сейчас в глине будем запекать! – кричал Женя, потому, что шел первым и оборачиваться не мог. – Рыба в глиняном футляре, хоть в костре её жарь, хоть на листе железном, получается вкуса необыкновенного. Ты такой не ел. Точно говорю!
– Точно говоришь. Не ел, – тоже закричал я, поскольку ветер дул встречный и тихие слова сносил сразу тебе же за спину. Есть я хотел почему-то очень сильно и вполне мог бы сейчас употребить рыбу прямо с кукана, а глиной закусить отдельно.
У костра, горевшего бодро и гордо, и поднимавшего над собой пламенные флаги, толпилась вся ватага и два «речных волка» с трамвайчика: капитан и рулевой. Все они, похоже, уже неплохо выпили водки, а потому быстро перемещались, суетились, матерились ласково и готовили стол к расправе над разными продуктами. Один Пахлавон водкой не угощался никогда, а потому сидел в сторонке и бросал издали в костер плоские дощечки, плавно уклоняясь от свистящих мимо него желто-розовых искр.
Вечер наваливался темным и душным своим телом на берег и, казалось, тоже очень хотел рыбы, запеченной в глине.
Само рыбное пиршество не просит подробного изложения в ярких, сочных, вышибающих из читателя голодную слюну красках. На ватаге рыба, запеченная в глине – продукт обыденный. Делают его и едят без пафоса, восклицательных слов и гурманских причитаний. Поэтому только краткое описание неведомого многим читателям процесса я допускаю.
Рыбу чистят и потрошат, маринуют, во вспоротое брюхо заталкивают чеснок, лук, перец и соль. Иногда несколько тонких ломтиков картошки. Потом разведенную водой до состояния хорошо размятого пластилина глину лепят на рыбу довольно толстым слоем. Сантиметровым примерно. И готовят двумя способами. Или кладут этот длинный глиняный ком прямо в костер, или на костёр сначала бросают лист миллиметрового железа, а на него, как на противень, рыбу в глине. По вкусу разницы почти нет. Глина в костре обжигается и становится почти фаянсом. Её достают из костра двумя кусками арматуры, кладут на алюминиевую миску и той же арматурой фаянс раскалывают. Сок стекает в миску, потрясая невыразимым словами ароматом всё живое в радиусе километра, включая, по-моему, и плавающую пока рыбу в реке.
Соком этим запивают рыбу, которая употребляется целиком. Кости, хребет и плавники в раскаленной глине распариваются так, что напоминают желе и, собственно, кроме кусков глины после ужина и выбрасывать-то нечего. На железе глину часто переворачивают, и ждут, когда она станет красной. Потом её тоже раскалывают над миской. Сока меньше, рыба суше, кости тверже. Но и её едят без отходов. Этот вариант, конечно, на любителя.
