– А ну, отошли от них. Вам что, деревенских мало? Обалдели? Вышвырну из бригады в два счёта, не посмотрю, что "земели" – Олег, в свете луны казался сошедшим на землю пророком.
За его спиной маячила их училка по-английскому, с взлохмаченной причёской и расстёгнутыми пуговицами на кофточке.
У Маринки потемнело в глазах.
– Кто вас-то спрашивает, уважаемый! Заступник женской чести, поборник моральных устоев. А ничего, что у Елизаветы Сергеевны муж есть? А? Вот и не лезьте, куда не просят, – и, обхватив за шею одного из строителей, вцепилась ему в губы.
Но теперь уже и он обалдел. Они хотели поваляться, позажиматься, только и всего. А эта красотка захочет после такого поцелуя чего побольше. Не… Не надо. Но Маринка не отпускала. Машка растерялась, что делать? Маринка же, явно, назло. Первым отмер Олег. Он оттащил девчонку, она брыкалась и размахивала руками, что-то орала о любви и коварстве. Ему удалось собрать её в кучу, он прижал рыдающую Марину к своей груди и гладил её по голове.
– У тебя всё будет хорошо, поверь мне, девочка, – и целовал её в солёные глаза. А она всё подставляла ему свои губы… Но, увы…
Через полтора года Маринка вышла замуж, первая из нашего выпуска. За Славика, с которым и живёт счастливо по сей день.
Почему Машке вспомнилась эта история именно сейчас? Прекрасный вид на Волгу и здесь на Енисей согревал душу гордостью за такую огромную и красивейшую страну, самую лучшую во всём мире. За Русь матушку. Она поделилась этим чувством с Пашкой, и он полностью с ней согласился.
– Моя Русь – ты, моя любимая девочка Маша, – он так проникновенно произнёс это, что у неё закружилась голова.
А ведь им шестой десяток пошёл…
По громким голосам они поняли, что пришли дети. Что они так орут? Машка подскочила, Павел за ней. Перед домом стоял Игорь, держа на руках одного из своих сыновей. У мальчика была загипсована ножка. Второй – на руках у Виталика, без гипса. Да что случилось?
– Мать сколько раз говорила, есть же коляски. А ты поддакивал девкам, да пусть, да пусть. Доктор чёртов. – Игорь вываливал на друга своё возмущение, которому не было предела. – И не защищай, три рохли, у семи нянек дитя без глаза. Нет, ну вы видели? Они уронили ребёнка! – Это он уже маме Маше.
– Да, не уронили, – оправдывал мамаш Виталий. – Порвался ремешок, ребёнок выпал. Да успокойся ты, перелома нет. Через недельку снимем, и всё будет в порядке. Давай домой, Вероника сейчас сдохнет от горя. Пожалей её.
