А потом все вышли танцевать и играть в ручеёк на придворцовую площадь.
– Тебе нравится, братик? – спросил Пётр.
– Очень! – ответил Алексаша, танцуя с барышней в маске.
… Бал прошёл, начались будни. Как только заканчивались государственные дела, Пётр бежал на верфь. Алексаша пришёл к Лёшке Бровкину, которого Пётр назначил за честность казначеем. Лёшка сказал:
– Поехали, Алексаша, заберём моего отца из лесной избушки в мой новый дом…
– Поехали… – согласился Алексаша.
Когда Ивашка Бровкин увидел роскошную карету, то подумал, что важные люди заблудились, но тут выглянул из кареты Лёшка и закричал:
– Папа! Привет! Это же я! Я приехал, чтобы забрать тебя из леса в цивильный дом!
– Лёшка! – обрадовался до слёз отец.
– Собирайся отец!
– А что мне собирать-то? У меня вещей-то нет…
Ивашка сел к Лёшке и Алексаше в карету.
– Папа, а кто это со мной, узнаешь? – спросил Алёша.
– Не знаю, похож на пасынка Данилы Меньшикова, с которым ты сбежал, но он уж больно хилый был, наверное, не выжил…
– Угадали… – с улыбкой сказал Алексаша.
– Санька! Как же вы так возвысились?
– Алексаша теперь названный брат царя, адъютант, а я – казначей! – похвастался Лёшка отцу.
… Лёшка и отец улыбались и говорили обо всём, а Алексаша завидовал белой завистью, что Лёшка так дружен с папой…
Алексаша погрустнел, когда вспомнил о Даниле и старшей сводной сестре…
«Они-то точно благодарны не будут…» – подумал Алексаша.
Скоро Алексаша построил свой дом и перевёз туда сестёр и Данилу, а они даже спасибо не сказали…
… Алексаше было очень обидно, но он по-прежнему любил свою, пусть даже не родную, семью…
Алексаша пришёл расстроенный. Пётр спросил, что случилось, Алексаша рассказал свою обидку на семью.
– Не надо, не обижайся и не переживай: у тебя же есть такой брат, как я… – сказал Пётр и заботливо погладил по волосам Алексашу…
… Алексаше стало легче…
А скоро было день рождения Лёшки, Алексаша, Пётр и Лёшка выпили и Лёшка попросил Алексашу:
– Спой что-нибудь, что пел в детстве…
Алексаша запел, и Пётр округлил глаза, так поразился красоте народного напева:
«Вот мчится тройка почтовая
По Волге-матушке зимой.
Ямщик, уныло напевая,
Качает буйной головой.
О чем задумался детина,
Седок приветливо спросил,
Какая на сердце кручина,
Скажи, тебя кто огорчил?
Ах, милый барин, добрый барин
Уж скоро год, как я люблю,
Да нехристь староста татарин
Меня журит, а я терплю.
Ах, милый барин, скоро святки,
И ей не быть уже моей,
Богатый выбрал да постылый,
Ей не видать веселых дней…»
