Волки остались сыты и разошлись в добром согласии, но овечьи шкуры, увы, не уцелели. В стремлении к добру и правде мастер «Арктуруса» оказался и впрямь овцой. Свидетельскими показаниями в пользу судовладельца он разжег давнюю злобу лесопромышленника Викштрема и в то же время попал под гнев Хольмана. Вскоре, когда старый Хольман заложил новое судно, он купил лес у Викштрема (может быть, во имя этого барыша лесопромышленник и согласился на такую ничтожную сумму возмещения), а мастера и даже некоторых рабочих нанял в самой Риге.
Дело «Арктуруса» вспенило немало мутной воды, еще больше замутили ее своими сообщениями газеты. Михкель и прежде слышал, что всегда и повсюду, на словах и в печати, правда искажается в убыток бедняку и богачу на пользу, теперь же он почувствовал это на своей шкуре.
Строившаяся в пору судебного процесса об «Арктурусе» «Розалинда» оказалась последним кораблем, на регистровых документах которого Михкель подписался в качестве мастера. Последним, несмотря на то, что в этих местах, близ Таллина и Риги, хороших корабельных мастеров можно было счесть по пальцам одной руки.
Конечно, Михкель жил на свете не первый год, но все же всю долгую зиму после процесса из-за «Арктуруса» ждал писем от судовладельцев и даже сам наведывался на почту в Каугатома. Весной, когда Каарли из Раина и Матис из Кюласоо, долгое время плотничавшие с Михкелем, озабоченно завели с ним разговор о летней корабельной работе, он с болью в сердце должен был им отказать - ему и самому нечего было делать.
В первое лето, когда его знания мастера никому не понадобились, он не пошел никуда искать работу, а копошился в хозяйстве при лодке и сетях и заменил несколько старых, прогнивших венцов в южной стене своего дома. «Они меня еще не похоронили, корабли пока ходят по морю, подождем», - думал он, пересчитывая сбереженные копейки. Но их было мало. В хорошие годы он, к сожалению, думал больше о кораблях, чем о заработке. Мудрено было скопить много там, где мастеру набавляли лишь пять копеек к часовой оплате опытного рабочего.
Следующей весной ему уже не оставалось ничего другого, как отправиться вместе с Матисом, Кусти из Ватла и старым Лаэсом в Таллин, на улицу Вееренни, рубить двухэтажный бревенчатый дом пекарю Вейдерпасу. Старый варепский Ааду, закладывавший как раз в эту пору на берегу Поотси киль четырехмачтового корабля, взял бы его на работу, может быть, даже помощником, но ведь у каждого мастера есть в сердце хоть чуточку гордости.
