Таковы были дела с «Каугатомой». Но и в большом мире происходили события, приносившие простому человеку только горе, бедствия и смерть. После того как Матис старательно завязал свой мешок и окинул взглядом море, он заправил дужки очков за уши и вынул из кармана последний, не дочитанный дома номер газеты «Уус аэг» от 12 (25) сентября.
«…Наступит ли мир? По инициативе президента Северо-Американских Соединенных Штатов представители русского и японского государств вступили в переговоры о мире. Местом встречи выбран небольшой тихий островок в американских водах, вдали от мирской суеты и шума. Давно уже пришло время начать переговоры о перемирии, больше полутора лет миновало с тех пор, как первые пушечные выстрелы в Порт-Артуре зажгли пожарище войны и толкнули боевую колесницу на поля сражений. Уже десятки и сотни тысяч молодых, полных надежд жизней попали в объятия смерти и удобрили своей дымящейся кровью маньчжурские поля. А дома плачут… Молодая женщина, заламывая руки, оплакивает своего дорогого мужа, осиротевшие дети оплакивают доброго отца, родители убиваются о родном сыне…»
Голос Матиса прервался.
- Пока нет известия о смерти, не надо терять надежды! Не раз ведь бывало: пропадает парень на войне без вести, а потом, глядишь, является домой жив-здоров, - сказал Михкель, угадав мысли друга и берясь за шкот, чтобы прирастить к нему новый конец.
- Ты хорошо сделал, что смолоду отпустил своих ребят в море. Теперь они у тебя в далекой Канаде, в Австралии…
- Ну и у тебя Пеэтер остался в Таллине. Если они уже о мире подумывают, значит, не будут забирать фабричных рабочих в солдаты.
- Да-а, Пеэтер… А мог бы уцелеть и Сандер.. - сказал задумчиво Матис. - Парень давно стремился попасть на иностранное судно и, наверно, попал бы, если бы я не противился. Все думал: свой корабль, родственное дело… А теперь вот всего лишился: ни хутора, ни корабля, ни сына…
- Ну, о сыне ты рано горюешь, - успокаивал его Михкель.
Матис и сам старался верить этому. Но его отцовское сердце полнилось черным горем, больнее всего становилось от сознания, что он отговорил сына от побега на иностранный корабль. Правда, парень сам высмотрел себе место плотника на вспомогательном судне эскадры - «Корея» и ушел из Балтийского моря в хвосте военной эскадры. Вначале Сандер был доволен жизнью. Еще из Африки он прислал ободряющее письмо, но в Индийском океане парень перенес тяжелый брюшной тиф; печальное письмо с подробностями болезни так и осталось последним письмом Сандера. Единственная надежда, что после Цусимы он, может быть, попал в плен к японцам… Однако и этому трудно поверить после всего, что писали газеты о Цусимском сражении.
