Придавив меня к подушкам кровати, маркиз пару раз дернул членом и расширил мое влагалище настолько, что пенис его относительно свободно стал ходить по вагине. В то же самое время, Сесиль и Гарсенада с безумной похотью дергали руками за раскрывшие губы влагалища, тогда как стоящая поблизости Мэгги лениво подрачивала выступающий над пизденкой клиторок. Внезапно, Сесиль завопила, словно прирезаемая на бойне драконица и с воем невообразимой похоти стала извергать из себя струю внутренней жидкости.
Сверкающие капли брызнули во все стороны и окатили наши тела, буквально уливая кровать дождем похоти и бесстыдства. Гарсенада также не продержалась долго и в очередной момент дрочки окатила маркиза струей семенной жидкости, которая изверглась по параболе прямиком из недр ее багрового лона. Мэгги также сбросила на кровать тяжелые склизкие выделения, выскользнувшие из маленькой девственной дырочки. В тот момент, когда все три шлюхи заливали горячими выделениями нашу кровать, я тоже решила не отставать от провинциальных бесстыдниц и исторгла из своих внутренностей внушительное количество смазки. После этого я яростно потребовала, чтобы маркиз не жалел меня и разворотил к сучьей матери останки моего влагалища.
Услышав из моих изысканных уст подобную грязную ругань, Киннерштайн забыл обо всем на свете и так яростно стал долбить меня, что я едва могла дышать. Схватив ягодицы маркиза своими руками, я попыталась сбавить его дикий темп, но аристократ не переставал яростно сношать меня, пожирая свом жадным взором раскрывшиеся перед ним девичьи влагалища. Не в силах сдержать свою зашедшую в тупик похоть, маркиз застонал.
— Матушка, я кончаю, лесные нимфы возьми мой душу!
Орган маркиза сильнейшим образом напрягся, и я почувствовала, как по нему побежала сперма. Еще через миг, таран аристократа вытянулся немного вперед и ударил в мою матку потоком отборного породистого семени, запятнанного анальным и вагинальным развратом. После первой струи, меня окатила вторая, затем третья и, наконец, самая слабая, четвертая.
Взмыленный, обессиленный и восторженный маркиз, вывел из моего влагалища свой член и откинулся в сторону. Взгляд его был полон внеземного блаженства.
— О, N, вы даже не представляете, какое наслаждение вы мне подарили. Я так не возбуждался с тринадцати лет. Впервые это случилось тогда, когда я затащил на сеновал прачку, у которой, по глупости и неловкости, выбил из рук корзину белья. Я с таким жаром долбил ее, что стер свой член, наставил на нем кучу синяков, да еще и довел его головку до красноты.
