Девушка не заставила долго ждать себя, отбросила в сторону розги и взошла на кровать. Я немедля положила ее на спину Киннерштайну и начала целовать и полизывать губами тот нежный розовый цветок сладострастия, что распустился между ее ног. В то же самое время, маркиз продолжал долбить Мэгги в рот, а Сесиль не переставая хлестала развратника, ругаясь словно видавший виды солдат эпохи 80-ти летних войн.
Когда боль, охватившая тела маркиза, стала совсем невыносима, аристократ взмолился:
— Матушка, я понял свои ошибки и милостиво, на коленях, прошу у вас прощения.
Извергнув в рот маркиза очередной поток своей плоти, я положила на плечо Киннерштайна руку и величественным тоном произнесла.
— Прощаю тебя сын мой, а теперь, будь добр, отделай матушку между ног так, чтобы она несколько дней ходить не могла.
Устремив свой взгляд на красавиц, я сладострастно проворковала.
— Вы же девушки, ласкайте своего отца, как только можете. Дергайте его за соски, вылизывайте ему анус, сосите яйца и член, а также покрывайте всего его тело поцелуями.
Не обращая никакого внимания на суетящихся на кровати девиц, маркиз задрал мне ноги вверх, потом развел их в сторону и начал медленно, осторожно вводить в мое лоно свой чудовищный инструмент похоти и наслаждения. Сделав резкое, неосторожное движение, Киннерштайн пролил в меня часть своей спермы, и лишь сильнейший удар Сесиль, направленный на ягодицы аристократа, заставил последнего сохранить контроль над собственной похотью. Когда, наконец, пенис сластолюбца полностью вошел в мою вагину, я застонала от боли, восторга и восхищения.
Машина похоти занимала все мое влагалище и едва не доставала до задней стенки матки. Более того, внедрившаяся в меня головка члена распухла настолько, что маркиз едва мог двигать органом в моем не самом узком переднем проходе. Стараясь как можно больше продлить свое удовольствие, аристократ временами спускал в меня небольшие струи семени, что придавало нашему совокуплению дополнительную пикантность.
— О, какое божественное ощущение, — стонал обезумевший от похоти и желания маркиз, — Давайте, мерзкие шлюхи, располагайтесь вокруг меня и начинайте дрочить. Надеюсь, вы сумеете кончить, словно батарея мортир, забрызгав своими соками кровать и потолок!
Убедившись, что девушки расположились вокруг нас и стали самостоятельно играть со своими половыми губами, Киннерштайн вновь обратился ко мне, — А вы, моя дорогая матушка, также не отставайте от этих юных прелестниц. Дрочите себе не только пизду, но и зад. Сгибайтесь в спазмах немыслимого удовольствия, пока я довожу начатое дело до победного конца.
