через площадь до Кремля…
Вот навстречу астронавту
с рёвом эскорт «ястребков».
«Чур! – вскричал Иван. – Монах-то!»
Припустил – и был таков.
И совсем из глаз бы прочь.
Да Земля на розыск шлёт уж,
завертелись вертолёты
с репортёрами и проч….
А Иван – в деревню с лёту…
Люди все с полей бегут –
с неба огненный лоскут!
Репортёры тут как тут,
клин-гусиным караваном.
Сразу камеры…
С экранов
телевизоров повсюду
всё подробно видно люду:
как спешит-бежит народ,
как Иван садится.
Вот…
(Что за чёрт! Все мужики-то –
трёт глаза свои Никита
(он в экран – как на икону) –
мужики-то – все знакомы!
И дома (во рту свело)…
Это же… его село!
Не село хоть, так, сельцо…
Дом… И дед вон, на крыльцо!..)
…Вот Иван сошёл с конька,
треплет холку горбунка.
Шерсть немного подпалёна
(сам-то в чанах закалённый!).
Смотрит – дом который крайний.
«Ну, здоровы ли, миряне?» –
Шапку снял и всем поклон.
Люд гадает: кто же он?
Вот идёт он в дом, что с краю.
(Дед навстречь.) Как вкопан встал:
Свят-свят – люди ж помирают,
как же… батя мой восстал?
Смотрит до-олго так на деда.
«…Что тебе, мил человек?
Если что не так – поведай», –
дед, и руку к голове.
«… Д’мне б Данилу да Гаврилу…
Ты-то кто? Как батя мой… –
улыбнулся через силу. –
Я – Иван».
«Постой-постой… –
пораскинул дед умишком. –
Я – Федот, да вишь – не тот…
Ну а… Ты ж царём стал… в книжке?» –
«Бы-ыл! Да столько там хлопот!
На звезду слетал. И вот…» –
«На звезду-у!.. Да что ж так долго?» –
«Д’вроде я… туда-сюда».
Дед приставил палец ко лбу:
«Знать, другие там года.
Уж не знай, сколь по науке,
только тех мы – пра-а-пра-внуки.
Род Иванов и Никит.
Вот наш домик у ракит.
Ну а коль родня ты наша,
вот твой дом, и щи, и каша.
А Данилы да Гаврилы,
ты же – помнишь? – одарил их –
все в столице, там парят!»
«Что – в боярах у царя?»
«Ну-у, царей уж нет в помине!»
(Тут Иван раскрыл аж рот.)
«На земле, на половине
стал царём теперь народ!..
Э-э, да что я, старый леший,
словно басней соловья, –
ты ж с дороги, хоть не пешей…
Это вот сноха моя.
Внук в Сибири…» –
«…А?!» –
«…На стро-ойке!
Там теперь – совсем не то…
Проходи, снимай пальто
аль кафтан там царской кройки…»
Человек возник вдруг бойкий.
На повязке – «Санэпидст.».
Чрезвычайно грозный вид-с!
«Сдать одежду и бельё!»
Сник Иван: «Так то ж – моё…»
«Смена есть? Прошу без спору». –
«Е-есть! От сына… Будет впору», –
дед на выручку поспешно
с думой: чести-то нам, грешным!
Как потом Иван с устатку
опорожнил квасу кадку.
В баньке как наддал парку.
А потом «по стопорку».
А потом чугун картошки
да запил её окрошкой.
