– Леночка, почему вы зовете его Василием Васильевичем? – заинтересовался Никодим.
Зардевшись от смущения, Елена Степановна повернулась к собравшимся.
– Каждого человека должны как-то звать! А Василий Васильевич… Он очень любит детскую литературу. И читать выучился просто очень быстро! Между прочим, я нашла вам Агнию Барто. Старую книжку, еще советскую.
Снежный человек вздохнул и бросил Беспросветова на снег. Тут только Никодим заметил, что к ногам у него были привязаны выпиленные из фанеры подошвы, в точности повторяющие следы из первой цепочки.
Снежный человек положил белую пушистую лапу на плечо Елене Степановне. На его фоне она казалась букашкой на листе. Библиотекарша доверчиво прижалась к меховому боку, и странная пара побрела по дороге под сияющими звездами, тихо беседуя о литературе. Никодим подошел к Беспросветову. Сначала он хотел дать ему в ухо, но потом передумал. Он вдруг понял, что человек и животное отличаются совсем не растопыренными пальцами.
Люди шли и шли. Несли сумки, катили тележки, вели за руки орущих детей. Туда-сюда, туда-сюда…
Ей были видны только ноги. По зимнему времени одетые в сапоги и теплые ботинки, они, тем не менее, обходили ее стороной. Кто станет зазря связываться с такой большой собакой?
Сорванный коготь опять начал кровоточить, и она испугалась, что ее прогонят на улицу. В вестибюле метро тоже холодно, особенно если лежишь на гладком гранитном полу, на самом сквозняке. Но это все равно лучше, чем на морозе. Скоро ночь, все уйдут, а она прижмется лохматой спиной к стене возле двери, там, где в щель сочится теплый воздух со станции, и будет спать. Эх, жаль, нет подстилки. Сначала – то она лежала на газете, но когда вышла на минутку по своим собачьим делам, газету кто-то подобрал. Может, решил почитать, а может, выкинул. Ей хотелось думать, что ее газету кто-то читает – тогда не так обидно.
Кровь сочилась и капала на отполированный тысячами ног черный камень, и она принялась быстро-быстро слизывать его языком. Никто этого не заметил, на нее просто не обращали внимания, и она успокоилась.
Бок замерз, она повернулась на живот. Мимо прошел мужчина с большой елкой. От дерева пахло смолой, свежим снегом и каким-то животным, которое раньше жило под корнями. Идущая рядом с мужчиной девушка бросила на пол кусок колбасы.
– На, поешь, бедная, – и они ушли.
Людей становилось все меньше, киоски закрылись. «Поздно уже», – подумала она. Дежурная по станции покосилась на нее, сказала что-то молоденькому милиционеру, от которого пахло дешевыми сигаретами, но он только досадливо махнул рукой.
