Здесь, на главной улице, горели несколько фонарей. Свет лился и из окна продмага, разбитого неведомым злоумышленником. Осколки витринного стекла сверкали на снегу, как алмазы среди жемчужных россыпей. А на фоне по ночному темной стены продмага выделялась огромная лохматая фигура снежного человека. Он стоял спокойно и величественно, держа над головой ухваченного за штаны Беспросветова. Венькины-то вопли и побудили Никодима изменить маршрут.
Вокруг постепенно собирался народ. Мужики принесли с собой вилы и колья, но броситься на йети не решались. Косякин побежал домой за охотничьим ружьем.
И тут распахнулась дверь дома напротив, и на крыльцо, кутаясь в пуховый платок, выбежала молоденькая библиотекарша Елена Степановна.
– Василь Василич, что это вы делаете? – звонким голосом выкрикнула она. – Сейчас же поставьте его на землю!
– Помилуйте, Еленочка, – звучным басом возразил снежный человек, – надо же что-то делать?!
– Надеюсь, вы не собираетесь его есть? – заинтересованно спросил Никодим.
– Как вам не стыдно? – вступилась за йети Елена Степановна. – Глупости такие говорите, а еще образованный человек!
Тут только Никодим заметил, что в свете фонарей на снегу отчетливо виднеются две полоски следов. Почти одинакового размера, они сильно различались по форме. Одни следы были такие же, как Никодим видел возле поликлиники: узкие, с плотно сжатыми пальцами. Другие были значительно шире, и пальцы торчали в разные стороны. Никодим вспомнил, что смотрел однажды фильм, в котором растопыренные пальцы были у дикарей, потому что они всегда ходили босиком и не знали обуви.
Он тотчас окинул взглядом агрессивного зверя. Точно! Растопыренные следы оставили его огромные лохматые лапы. Но чьи же тогда другие?
Прибежал Косякин с ружьем, упал на одно колено и стал целиться – как будто с такого расстояния можно было промахнуться!
Но Никодим положил руку на ствол и опустил его в снег.
– Ты зарядить-то не забыл?
Косякин поднялся, понуро опустив голову. В охотничьем азарте он совершенно забыл про патроны.
Елена Степановна, между тем, самоотверженно продолжала борьбу за жизнь Беспросветова.
– Василь Василич, немедленно отпустите Вениамина! – она даже топнула ножкой. Но снежный человек не сдавался.
– Поймите, Еленочка, этот негодяй опозорил меня перед людьми. Кто теперь поверит, что я в жизни не брал чужого? У нас это совершенно не принято. За это, знаете ли, и съесть могут.
– Васенька, я очень вас прошу, – взмолилась Елена Степановна. – Я готова поручиться за вас. Вы самый ответственный читатель в нашей библиотеке. Ни одной книжки не потеряли и даже не задержали!
