Ночь наступила неожиданно. Показавшись на небе, луну облепили яркие звёзды, внимательно наблюдая за остывающей землёй. Притихли даже самые громкие из спорщиков, с опаской вслушиваясь в ночную прохладу, которую разносил непокорный ветер. Никто не хотел привлекать к себе внимание зловещих сил природы.
Ночь прошла спокойно, а утро никаких вестей не принесло. Следующие четверо суток мы скакали почти без остановок. Таппан алгунир после битвы с каю оказался ранен не так сильно, поэтому мог мчаться без лишних остановок. Новый скакун обошёлся мне недёшево, но с заживающей ногой он оказался как никогда кстати. Рана затягивалась очень медленно, а с каждым днём повышалась чувствительность. Вместе с ней приходила и боль.
Но о своих проблемах я предпочёл не говорить, обрабатывая рану на привалах. Приближалась осень, принося с собой холодные ветра и стылые ночи. Привыкшая к более тёплой погоде Умака, Гончая делала вид, что холод Яксарда ей нипочём, но стучащие по ночам зубы девчонки не услышать было сложно. Солнце в тени уже не согревало, как две луны назад, лаская своим теплом лишь в ясные дни.
— Привал, — скомандовала Гончая.
Выйдя по тропе к широкой равнине, мы выбрали место у дерева, в тени которого и остановились. В последние дни боль в ноге затаилась, как и звуки вокруг. Не стрекотали кузнечики, не пели птицы, не стучал дятел, и не разговаривали деревья. Затишья мне всегда не нравились.
— Кажется, бывал я здесь… Нас сюда часто привозили тренироваться в походных условиях. На восходе от Гиблых отделяет узкая полоса леса и болот, на юге речка, а за ней лесной тракт. На западе сплошной лес, а за ним море. Нас обычно тренировали именно там.
— Угощайся, — коротко бросила Гончая, внимательно выслушав рассказ.
Надо отметить, что наши отношения из разряда «взаимная неприязнь» перешли в разряд «приглядываем друг за другом». Как говорится, худой мир лучше доброй войны, и на том спасибо. Вскоре Гончая попросила показать наше точное местоположение. Согнувшись над картой, мы некоторое время беседовали, обсуждая путь.
Что именно произошло потом, вспомнить трудно. В какой-то момент справа прогрохотало, и меня швырнуло тряпичной куклой, вырубив на какое-то время. Из небытия вырвало столь же стремительно, заставив закашляться из-за окружающего дыма. Правая сторона тела слушалась плохо, щека потеряла чувствительность, а в правом ухе поселился тонкий звон. Где-то далеко слышались взрывы и грохот, но звук получался такой, словно в уши ваты затолкали. Меня зашвырнуло в кусты с такой силой, что по пути я сшиб маленькую берёзку, из-за которой подозрительно ныли рёбра. Мир зашатался, когда я попытался подняться на ноги. В глазах потемнело, мелькая солнечными зайчиками и осыпаясь искрами, словно от разбившегося зеркала. Хватаясь то за одно дерево, то за другое, я пробрался через кусты.
