Буквально через две минуты Шарлинту уже окружили всадники на черных жеребцах. Впереди — Равенель, справа — Трейвент, слева — Икрей, позади — три незнакомых амаинта. Окружали со знанием дела, как пленницу. Хотела ответов Лин — получай. Лошади у всех амаинтов как на подбор — сильные, тонконогие, красивые. Правда, в скорости эти красавцы все равно уступали ее неказистому Серому. Теперь принцесса даже пожалела, что заранее продемонстрировала это свое преимущество, там у озера. Икрей рассматривал льорха принцессы с нескрываемым интересом, пытаясь, видимо, понять, как эта невзрачная внешне лошадка смогла так легко оторваться от них в лесу. На ведение светской беседы у принцессы не было сил, поэтому девушка молчала, стараясь даже не смотреть в сторону сопровождающих, чтобы это не было ошибочно трактовано как приглашение к разговору. Поэтому она даже не спросила, куда именно они все направляются, просто позволила Серому двигаться за Равенелем в навязанном ритме. Доверившись льорху, она опустила взгляд на дорогу, буквально перебирая в голове каждое мгновение разговора с отцом.
В кабинет короля девушку проводил перехвативший ее на лестнице дворецкий. За почти восемнадцать лет отец ни разу не говорил с ней вот так, чтобы один на один, глаза в глаза. Воспитательными беседами с ней занимались мама и дед, обучением — дед и преподаватели. Отец в ее жизни был совершенно номинальной фигурой. Маленькой она еще мечтала о его внимании, а потом привыкла и приняла все как есть. Старалась поменьше попадаться на глаза, чувствуя своей детской интуицией, что чем-то невыносимо раздражает.
— Садись, Шарлинта, — едва она ступила на порог, предложил король.
Предложил или приказал? Сам он расположился за столом, стоявшим у окна. Плотные шторы были задернуты. Лицо в тени. Было бы проще разговаривать, если б она видела его. В тронном зале Шарлинте было не до монарших эмоций. Со своими бы справиться, да и амаинты перетягивали внимание на себя.
— Я должен извиниться, дочь.
Дочь. Кажется, такого обращения она удостоилась впервые. Раньше принцесса часто представляла, как бы было, если б отец относился к ней хоть вполовину так, как к Ниаэль. А сейчас это неожиданное обращение не обрадовало и не согрело. Шарлинта молча ждала продолжения, возражать, что нет-нет, все в порядке, совсем не хотелось. Кто-то действительно должен извиниться.
— Я не знаю, что именно нужно от тебя амаинтам, — продолжил король. — Но переговоры о твоем замужестве они вели с тех пор, как тебе исполнилось пятнадцать. Какие только блага не сулили. Альбер и Алан просто преподнесли им подарок. Я сожалею, но отказать им в такой ситуации не могу.
