Многих на кафедре, где работал Андрей, беспокоили его исследования и рассуждения, и больше всего – вопросы, связанные с верой в Создателя. Он пытался доказать, что атеизм буржуазного мира более радикальный, чем атеизм коммунистический. Коммунизм противостоит религии, то есть не отрицает Бога, а словно конкурирует с Ним, а экзистенциализм Сартра, например, усматривает абсурдность всего, в том числе и Бога. Единственное, что оправдывало эту убежденность в абсурдности Создателя – эпоха новых технологических войн, которые шокировали человека своей крайней жестокостью и заставили его усомниться в осмысленности сотворенного мира и продолжении его творения. Нередко во время конференций и заседаний кафедры Андрей вступал в яростные споры со своими оппонентами. О конкретных причинах споров никаких сведений не было.
Незадолго до ареста его внимание все сильнее притягивал Ницше, который был практически забыт в 1960-е годы. К Ницше у Огнева было особое отношение. Он считал этого философа недооцененным и ложно интерпретированным. Притом – всеми. И Третьим Рейхом и философами периода после Второй мировой. Он считал, что понимание Ницше – дело далекого будущего. И находил интерпретации его философии – очень опасным предприятием. Особенно то, что касалось понятия «Сверхчеловек». Он рассуждал о том, что данное определение относится не к конкретной личности, не вообще к человеку, а к комплексу различных обстоятельств, связанных с деятельностью множества людей.
Андрей как раз «твердый мир» сопоставлял с Аполлоном Ницше, а «нетвердый» – с его Дионисом. В Аполлоне Ницше всегда усматривал таящегося внутри Диониса, бродящего как виноград в чане с молодым вином. Аполлона в Древней Греции называли Косым – за его двусмысленные пророчества. И мир Андрей видел именно Аполлоном (светлым, четким, рациональным), но внутри которого всегда живет Дионис. Аполлон бременен Дионисом. Как и любой твердый мир – всегда на грани того, чтобы стать зыбким. Одним словом, он приходил к выводу, что в любой момент СССР может стать буржуазным западом, а буржуазный запад – превратиться в СССР.
Когда в квартире Андрея был устроен обыск, доллары обнаружили в том самом месте, которое было указано в анонимке. При этом Андрей утверждал, что впервые видит эту валюту. Да и томик Бодлера ему подкинули вместе с долларами. Когда Николай читал эту информацию, перед его глазами вибрировал нечеткий образ Вениамина Волкова, пробирающегося тайком в квартиру Андрея Огнева и подкладывающего в томик стихов Бодлера те самые доллары. Вот он оглядывался, прислушивается к каждому шороху, руки дрожат.
