– От этой суки можно всего ожидать, – предупредил тюремных стражников, когда те облапывали меня, пытаясь отыскать еще что-нибудь запрещенное. – И не смейте даже разговаривать с ней, она крайне опасна.
– Советник Мирт тоже крайне опасен, – доверительно сообщила юному тюремщику, который как раз достал из моей прически шпильку. – Сегодня вы с ним друзья и коллеги, а завтра он отправляет вас в тюрьму.
– Не сметь!
Советник неуклюже размахнулся и отвесил пощечину – довольно слабую, бить он не умел. Даже в приюте наставница миссис Комбс раздавала более болезненные оплеухи, а ведь ей уже было за семьдесят. Я захохотала как безумная и плюнула в лицо Шону. Ударила бы в ответ, да цепи мешают.
– Вы сами подписываете себе смертный приговор, – мужчина брезгливо стер рукавом слюну с лица.
– А ты его уже давно подписал, – я осклабилась, наблюдая за тихим бешенством советника.
– Давайте быстрее, – Мирт обратился к стражам. – Отведите ее поскорее туда, где ей место. А потом я лично ею займусь.
– Да мы уже все! – сказал страж постарше и проверил кандалы, сковывавшие запястья за спиной. Прикосновения его жестких пальцев, холод металла на руках и грубые тычки напомнили о Грире. На секунду представила, что это он сейчас дышит в затылок…
Чертов герцог, какого дьявола я о нем вспоминаю даже сейчас?
– Уважаемый, – обратилась к стражу, толкавшему меня к выходу, – может быть, мы найдем укромный уголок, где вы воспользуетесь моей беспомощностью, а потом отправимся каждый по своим делам? – я этого вовсе не желала, но так хотелось позлить советника!
– Ш-шлюха! – прошипел Мирт, продолжавший наблюдать за моими злоключениями.
У меня было столько мужчин, что со счета можно сбиться, но называли шлюхой лишь те, чьи заигрывания отвергала. Мой смех эхом пронесся по коридорам. Быть может, даже Ланс его услышал из своих казематов. Тайный советник грубо выругался вслед.
Но теперь уже не до веселья. Сколько времени прошло с тех пор, как меня толкнули в темную заплесневелую конуру? Неделя или больше? Еду, если можно назвать так жидкую баланду с запахом половой тряпки, и кислую воду приносили раз семь. За это время никто о заключенной не вспомнил, Мирт, обещавший мной заняться, ни разу не появлялся, я видела лишь унылых стражей, которые пугливо открывали камеру, ставили новые тарелки, забирали старые с нетронутыми помоями, по недоразумению названными едой, и тут же захлопывали дверь. Каких страстей наговорил советник, что меня здесь так сторонятся?
