Алена никак не могла взять в толк, зачем кому-то в мире потребовалась ее подруженька в нынешнем ее виде. Как и то, почему он позвал ее не в Москву, где жил, а в Магнитку, где он играл всего один матч на выезде. Как и то, почему он прислал ей денег только на поезд.
Пять дней туда и пять дней обратно.
Бонечка обиделась и бросила трубку, ничего ей толком не объяснив.
На следующий день все стало еще чудесатее. Когда Алена пришла в редакцию, люди как-то странно прятали от нее глаза, а Хомяк ходил по редакции, словно Наполеон. По слухам, обрывкам фраз и полунамекам, – она узнала, что на Виталю напали какие-то отморозки. Он распинал их на чистом адреналине и не пойдет в милицию только потому, что вопрос решен. И что перед руководством он вопрос поставит ребром: он или Фирс.
Вдвоем им на телекомпании не работать.
– Сергей Игоревич, – обратилась Алена, для которой потеря работы обозначала потерю Олега. – Может, я вам вместо Бонечки сюжет напишу?
– Я на нее рассчитывал!
Алена чуть покраснела. Она всеми силами пыталась Бонечку усмирить, отговорить, успокоить. Но та все равно уехала. А теперь еще Хома ходил по редакции гоголем и врал, что на него, чуть ли не сам лично, из-за нее! напал Стэн.
Враль порхатый! Алена видела, как люди говорят с самим Стэном. Будь он замешан, Хомяк бы сунул свой язык в жопу и никогда бы оттуда не вынимал.
– Слушайте, я разбираюсь в спорте ничуть не хуже нее!
Зиннатулин пристально посмотрел на Алену.
Война Хомяка с журналистками-бабами, уже входила в фольклор компании.
– Ну, хорошо, Алена! Сделаешь хороший сюжет, – сказал Зиннатулин великодушно. – Я тебя к себе в программу возьму!
***
Она победила. Хотелось стрелять из всех пушек и пить шампанское.
После матча она поехала на работу, написала сюжет и довольная, порысила домой.
У ее дома стояла его машина. Олега. Алена встала, словно врезалась в стену. А ведь он, вообще-то, пасынок Матрицы. Даже Соня предлагала ей послать к Афонину Макса: они знакомы еще по тем временам, когда Максим «просил» Афоню не выгонять Богданову. Олег мог бы тоже предложить помощь.
Но он ей не предложил! Совсем как Шура… Горечь хлынула вновь.
Никогда еще она не бывала в таком бездарном союзе.
В Греции у нее, конечно, бывали любовники, которые не платили. И гости, которые думали, что станут ими, если еще немного поплатят и подождут. Но в Греции все было по-другому. В Афинах Алена была одной из девочек в «Алькатрасе».
В Хабаровске она из ненужной никому журналистки, стала вдруг почти что звездой. Сначала Шура согрел ее лучами внимания, а затем Стэн – конкретными предложениями. Она теперь шагу налево ступить не могла: Хабаровск был намного меньше Афин. И все здесь друг друга знали.
