Ведь это он настоял на том, чтоб Олег родился. И это он был виновен в том, как Олег страдал.
– Я думал, ты поехал с девчонками.
– С ними Толя. Мне нужно посоветоваться с тобой.
– Ты недостаточно посоветовался со Стэном?
– Да он нормальный. Нормально подошел, объяснил, в чем вопрос и обрисовал проблему. Я ему тоже, честно, обрисовал свою. Он сказал: значит, без претензий? Я сказал: без претензий, – Олег рассмеялся, сверкнув белыми зубами. – Сказал, что она меня старше, ей замуж пора и что я между ними, типа, стоять не буду. Ревность, мол, ревностью, но замуж ей лучше бы, действительно, за него. Видел бы ты его перекошенный от счастья визаж!
Кан улыбнулся.
– Ясно. И что ты от меня хочешь?
– Что ты о ней думаешь? – с ходу начал Олег. – Об Алене? Как спец по продажным женщинам?
Кан улыбнулся уголком рта.
–– Я не думаю, что она продажная женщина, – сказал Дима совершенно серьезно. – Она из тех женщин, которые любят мужчин. Такие могут брать деньги у тех, кого они любят, как компенсацию за отсутствие чувств. Когда их любят, все по-другому.
– Можно чуть медленнее: для тех, кто контужен?
– Ты ей платил?
– Я – нет, но Стэн платит.
– Стэн кретин. Он бы купил ее на щелчок, рассказав, как он провел девяностые. Но он размахивает своим мандатом и рассказывает ей, будто он такой же просто человечек, как и она. А ей не нужен простой, как она. Поэтому, он и платит. Компенсация за рассказы о том, как благочестив и пиздат.
Олег уставился на него, открыв рот. Как Ахиллес на Пифию, предсказавшую ему славу взамен на смерть.
– И ты это все понял, просто посмотрев на нее?
Дима вежливо улыбнулся: вера детей в него, порой, ужасала.
– Нет. Мне рассказала Ангела, а ей Алена. Ей нравятся бандиты, а не юродивые. Хочешь эту девчонку, сына? Тогда иди, скажи ей это. Что ты тут сел, как гриб?
– Боюсь, что она мне до сих пор не простила, что я в тот раз струсил и избавился от нее.
– Олег, мы все от таких вещей трусим. Но я не хочу сидеть и смотреть, как ты грызешь ногти над моим персидским ковром. Поди, прими душ, переоденься и поезжай в «Инфинити», пока старичье не разобрало всех хороших девушек.
Алена была способна вынести все.
Соперницу, ее вид, ее превосходство.
Но вот свое воображение, она выносила плохо. Реальность имела границы. Фантазия – нет. Если бы Станиславский мог прочесть ее мысли, то был бы польщен, как никогда в жизни.
Когда к их столику подошел Олег, Алена почти что не среагировала. Не осталось душевных сил. Она была, как раненая птица. Ей было плевать кто над ней склоняется: охотник или ветврач.
