– Пох! – сказала она и вновь просияла. – Забей на этого малолетнего дурака! Тебя твой старый возлюбленный спрашивал. Я дала ему твой номер. Надеюсь, ты не забудешь этого, когда он даст тебе денег.
Алена молча пялилась в монитор. Руки у нее задрожали.
– Давай, лучше ты с ним трахнешься и вспомнишь меня, когда он даст тебе денег!
– Да брось ты! Ты же не думала в самом деле, что так вот запросто, с улицы, попадешь в Кан-клан… У тебя есть что-нибудь поесть?
Алена, которая завтракала зеленым чаем, трижды заваренным, снова смолчала. Утром она готова была сожрать пакетик. Из еды у нее осталось несколько сушек, пакет мороженного горошка, которым она пыталась спасти лицо и закатившаяся за диван тушенка, которую Алена обнаружила перед самым уходом и теперь мечтала, как купит килограмм гречки и будет есть все это еще неделю.
– Если Стэн тебя опять позовет… Одолжишь потом? – наседала Бонечка. – Денег, в смысле?
– Сама пойди к нему, заработай.
– В медицине это называется по-другому.
– Что ты знаешь о медицине?
Бонечка оскорбилась.
– Больше, чем о проституции.
– Чтобы продать что-нибудь ненужное, надо сперва купить что-нибудь ненужное, – отрезала Алена, вставая. – У тебя для этого сисек нет.
Она, как обычно, была в своей старой, толстой шерстяной кофте, которая делала ее похожей на пугало, забытое на всю зиму в поле и Бонечка задумчиво уставилась на нее. Вкусы богатых были неисповедимы, Богданова никогда их не понимала. Знала лишь, что это несправедливо.
Почему всем на свете везет? Почему все ее подруги выходят замуж, или, по крайней мере, становятся содержанками?.. А она лишь наблюдает за чьим-то счастьем. Не имея ничего своего.
Богданова яростно грызла ногти. С тех пор, как Алена сдружилась со Злобиной, денег у нее было не допроситься. Хотя все по разу видели, что у ее подъезда каждую ночь паркуется чей-то джип. Богданова знала чей и молча офигевала от своего знания.
Олег никогда ни с кем не встречался, кроме своего гомоседа и то, что он зачастил к Аленушке, было яснее слов. Богданова намекала и так, и этак, но Фирс притворялась, будто не понимает. Даже ляпнула как-то, будто Олег – мажор и она не собирается разводить его на бабло, которое он берет у мужа ее подруги.
Бонечка тут же разболтала все Ангелине, но та посоветовала ей не лезть в чужие дела. Так грубо, что Элина прислушалась: все знали, что они с братом очень близки и когда Ангелина начинала орать, к ней следовало прислушаться.
