– Назвала тупой стукачкой, говорила, что все это не правильно и вы понимаете это. Я плохо ее понимала, больше сосредоточилась на боли, – это было нечестно с моей стороны, но и правду рассказать Гиладу, после предупреждения собеседницы, боялась.
– Почему ты думаешь, что это она? – в этот раз он посмотрел на меня, отпустил руку и снова нахмурился, прислушиваясь к голосу в ухе.
– Она говорила в женском роде, смею предположить, что по-русски, но точно не могу сказать, учитывая свой авто переводчик в голове, – мы тем временем ехали по Москве в сторону дома, и на самом деле была удивлена этим, ведь по идее меня надо отвезти в бизнес центр и там обследовать или еще чего сделать. Наверно на этом и настаивала доктор Березина. Вздохнув, голубоглазый снова достал телефон и принялся что-то строчить.
– Не слушай его, Георгий, мы туда не поедем. Пока нет мистера Кайса, я ничьи приказы не исполняю. Что бы запихнуть ее в лабораторию к этим психам им придется сперва меня убить, – чуть ли не прорычал Гилад, отправив сообщение и постукивая боком телефона по ладони. Он нервничал, сразу бросалось в глаза, особенно если учесть, как мужчина взглядом сновал по проносившимся за стеклом домам, чего прежде никогда не делал. Все эти месяцы, когда мы ездили куда-то вместе, я заметила, ему всегда было все равно что твориться вокруг. Он в жизни не смотрел в окно или на людей в электричке, они для него не существовали, всё не существовало, кроме его телефона и меня. Телефона, потому что на нем Гилад читал книги, а я – как основная часть работы, по крайней мере так считала.
– А где этот мистер Кайс? – вспомнив имя, произносимое в моем присутствии не раз со дня знакомства, решила уточнить, так, на всякий случай. Пусть встретиться лично с руководством Гилада так и не удалось.
– С ним не могут связаться. Его заместитель велел мне доставить тебя в лабораторию, чтобы там провели анализы и выяснили сколько у нас еще времени, я считаю это излишним, и опасным к тому же. Да и врачи у меня доверия не вызывают, – почесав ухо, он вытащил наушник, приоткрыл окно и спокойно вытолкнул на улицу. Видя недоумение на моем лице, усмехнулся, – у меня дома еще есть, а сейчас слушать сил нет.
Хотелось его поблагодарить, но язык почему-то не поворачивался. Слова благодарности всегда давались с большим трудом. Восстановилась тишина и я откинулась головой на стекло противоположной двери. Все это казалось неправильным, но видимо меня никто не спрашивал. Так мы и ехали до дома, не проронив ни слова.
