“Но почему я всё ещё жив?” — задавал себе вопрос человек. Ответов могло быть великое множество, но всё это — умозрительные гипотезы, не имеющие особого смысла вне зависимости от мировоззрения человека. Хотя нет, тут-то как раз есть смысл, ибо в зависимости от него полученный ответ может как укрепить концептуальное понимание человеком мира, так и наоборот пошатнуть его устои. Простейший пример — религия. Но в ситуации человека в этом не было никакого смысла, ибо он не помнил даже как зовут его, его близких людей, кем он являлся и во что верил. В конечном итоге он не мог даже подтвердить или опровергнуть свои якобы воспоминания. Вдруг он действительно просто ребёнок, коему приснился очень странный сон, вызванный травмой? А вдруг наоборот всё то, что произошло было взаправду и ни это тело, ни это место, ни эти люди ни в каком виде родными ему не были.
Разум ребёнка не выдержал эмоциональной нагрузки и человек заплакал. Не скупо пролив слезинку, как подобает мужчине, а детскими слезами, никак не сдерживаясь. Было обидно и больно. Обидно от того, что всё произшло именно так нелепо, а больно как морально, так и физически — многочисленные синяки и царапины дали о себе знать, если даже не какой-нибудь перелом.
Едва знакомая молодая женщина тут же прибежала на крики и слёзы. Оно и очевидно — мать волнуется за своего ребёнка. Жалко что мотивация этой женщины была понятная только ей, а явно не взрослому мужчине запертом в теле ребёнка, что видит её едва ли раз в пятый.
— Что случилось, солнышко? — С некоторым волнением спросила женщина, сев рядом на кровать. Её речь была весьма странной, словно помесью знакомых тому человеку языков. Впрочем, не то что бы это было сложно для понимания такой простой фразы.
Он бы многое рассказал, если бы мог. Ком в горле, спазм не давали этого сделать, обрывая речь на полуслове. Не говоря уже о том, что детский писклявый выглядел настолько странно что вызывал у горе-попаданца некоторый диссонанс со своим прошлым. Всё же осознать что всё случилось именно так, как оно действительно случилось очень и очень трудно.
— Не плачь, детка, не плачь. — Мать приобняла девочку и погладила её по голове. Немного подождав она вытерла её слёзы. — Всё хорошо.
Такие банальные и весьма клишированные фразы действительно помогли успокоиться. Да, эти слова особо ничего не значат и не касаются настоящей причины истерики горе-попаданца, однако в конечном итоге действительно стало легче. Легче от того факта, что он всё ещё не один. Его любят и оберегают, пусть он и не тот, за кого невольно себя выдаёт. Одна лишь проблема в этом — у него-то всё в итоге хорошо, пусть он и, судя по всему, неожиданно умер, а что будет думать его родители, девушка? Что будет чувствовать его мать, когда узнает что её единственный ребёнок, пусть и ныне он был настоящим мужчиной, мёртв? Воистину великая утрата. Вряд ли кто-нибудь захотел бы пережить собственных потомков.
