С Робертом всегда было легко договориться — он быстро согласился оставить нас с Прохором наедине и уболтал кого-то из русских впустить его к себе.
Я молча устроился на переднем сидении. Прохор тоже молчал, пока заводил машину. Мы не произнесли ни слова, пока не оказались на почти пустой трассе, которая вела в сторону Токио. Заперты в этой маленькой жестяной повозке мы надолго, учитывая то, что мы очень неудачно остановились в отеле на другом конце города. Так что и времени поговорить у нас вагон.
Прохор глянул на меня с сомнением и наконец произнёс:
— Могу я задать вопрос?
— Конечно, — позволил я. — Хотя, мне казалось, твой род деятельности учит не задавать вопросы, разве не так?
Прохор пожал плечами.
— Мне всегда говорили, что я слишком часто нарушаю правила. Но я всё равно держусь на своём месте.
— Ты не идёшь против приказов, но ты очень болтливый, — весело сказал я. — Ну? Что там с твоим вопросом?
Мужчина прокашлялся.
— Я не могу подвергать сомнению ваши действия, но... Когда вы сказали, что собираетесь убить их, вы в самом деле не планировали проводить переговоры?
— Да, — спокойно отозвался я. — Я был с вами честен. По крайней мере, от Таро нужно было избавиться. Мне не понравилось, что всё это случилось именно тогда, когда он вдруг очутился в Оясиме. Мог бы учинить ещё что-то. Да и на кой с ними говорить? Парочка странных людей, которые не пойми зачем хотят моего послушания. Они мне противны.
— Вот как, — протянул Прохор, не отрывая взгляда от дороги. — Но... с каких пор у вас есть злой дух?
— Что значит с каких пор? Тогда...
— Да, в Китае вы получили бутылку. Но у меня хорошая память — я знаю, что тогда сосуд был другим, и его содержимое должно было иметь другой вид. Тот дух вовсе не был таким сильным, как этот.
Я вздохнул.
— И откуда ты взялся такой дотошный?
— Вы можете не отвечать, — буркнул Прохор.
— Ты слишком любопытный.
— Любопытство — не порок.
— Но опасность. Однажды это сыграет с тобой злую шутку, — вздохнул я. — Это был подарок, вот и всё. Знаешь, я искренне надеюсь, что ты будешь держать язык за зубами. Мне не нужно, чтобы кто-то знал, что я натравил злого духа на своих братьев, хотя теперь даже не претендую на их долю наследства. И под «кем-то» я имею в виду кого угодно. Было бы грустно не получить из-за этого печать.
Прохор тяжело выдохнул и невозмутимо ответил:
— Боюсь, у меня есть начальство помимо вас. Как я должен утаить это от Его Светлости?
Что ж, Кирилл Антонович проблем мне не доставит — я почти уверен, что он закроет на это глаза, пока это не приносит ему проблемы. К тому же, мои разборки с семьёй вообще не его дело; в крайнем случае, как-нибудь вывернусь.
