– Прости, Лариса, – с сочувствием пробормотал барон. – Я буду молиться богам о том, чтобы они послали тебе быструю и безболезненную смерть.
Я зло скрипнула зубами, судорожно пытаясь сообразить, как же переубедить упрямого старика.
– И вообще, лучше тебе сдаться, – продолжал разглагольствовать барон. – Пади в ноги Этану, повинись ему. Согласись выступить на суде против Джестера. И, возможно, он проявит милость. Ведь нечто человеческое ему все-таки не чуждо. Вспомнить хотя бы про его сестру…
Гейб вдруг замялся и вновь замерцал, как будто сообразив, что ляпнул лишнего.
– Сестра Этана! – потрясенно выдохнула я. – Мать вашей жены! Вы из-за нее отказываетесь помогать нам в борьбе против Этана Гурга?
Ответа не было так долго, что я уж заволновалась, будто его не последует вовсе. Но Гейб не торопился сбежать. Краем глаза я заметила, как Джонатан с недоумением нахмурился, прислушиваясь к нам.
– Понимаешь, Лариса, есть вещи страшнее смерти, – наконец, очень медленно проговорил Гейб. – Для меня это позор, который падет на весь мой род, если откроются некоторые… м-м… детали. А они обязательно откроются.
– Другими словами, вы не желаете мне помогать, потому что опасаетесь за честь своего рода? – переспросила я. – Но барон! Вы ведь понимаете, не можете не понимать, что на кон поставлено слишком многое. Если Этан в противостоянии с Джестером добьется успеха, то продолжат погибать не только ведьмы, но и обычные женщины, которым не повезло родиться хотя бы с малейшим проблеском магического дара! Вы слышали рассказ Джонатана? Он потерял мать, которая за свою жизнь вообще ни разу не использовала колдовство!
Гейб так плотно сжал губы, что они превратились в две тонкие бескровные линии. И я внезапно осознала, что он будет стоять на своем до последнего. Все мои доводы, все мольбы и просьбы не достигнут цели.
Какая же тайна связана с Розалией Гург, раз Гейб до смерти боится ее раскрытия даже после собственной смерти?
Ну что же, барон. Не хотели по-хорошему – получите по-плохому. Я тоже умею угрожать. И теперь я знаю ваше слабое место. Если вы так боитесь позора, то у меня в рукаве есть преотличный козырь.
– Пожалуй, я все-таки начну рисовать круг, – мрачно фыркнул Джонатан и опустился на колени, взяв наизготовку мелок. – Придется рискнуть.
– Барон, если меня поймают и осудят, то я молчать не собираюсь, – очень медленно и внятно произнесла я. – И не против Джестера я буду свидетельствовать, а против вашего сына.
