- А вот и я! - сказала она. - Итак, ты вернулся. Хотя ты женат?
- Ну, я думал об этом. Поскольку ты мертвая, я не думаю, что это технически считается изменой?
- Конечно нет. Я скучала по тебе, - она подошла к нему и обняла его за талию. - А ты соскучился по мне?
- Черт возьми, ты все, о чем я думал прошлой ночью.
- Приятно слышать.
Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но она отвернулась.
- Что-то не так?
- Не здесь, - сказала она.
- Но где? Ты живешь на чердаке. На моем чердаке! - сказал он, неловко ухмыльнувшись.
- Не совсем. Я хочу показать тебе свою комнату.
- Комнату?
Она взяла его за руку и подвела к стене, где была дверь. Дверь, которой, как он был уверен, раньше там не было. Она потянула за ручку и открыла ее. Перед ним открылся длинный темный холл, устланный красным плюшевым ковром. Он шел с ней, оглядываясь вокруг. Вдоль стены висели различные картины. На некоторых из них были показаны распятия людей, на некоторых - сексуальные оргии, на других - люди, которых разрывают на части.
Он не видел раньше картины этих художников. Все детали были идеальными, вплоть до цвета глаз. Он хотел остановиться и взглянуть на них повнимательнее, но она потянула его за собой.
- Вот мы и пришли, - сказала она, когда они встали перед большой комнатой.
Они вошли внутрь, и дверь за ними закрылась. В комнате стояла большая кровать с четырьмя высокими столбиками и балдахином. В каждом углу стояли большие дубовые комоды, а в передней части комнаты висела картина с изображением человека с глазами, которые казались слишком большими для его бритой головы. На нем была кожаная куртка, застегнутая на молнию, и воротник священника на шее. На длинной цепочке из блестящего золотa было перевернутое распятие.
- Кто это, черт возьми? - спросил Брюс.
- Это - Горн. Высший священник.
- Горн?
- В конце концов, ты встретишься с ним. А пока... - она толкнула его на кровать и начала целовать.
Ее язык скользнул между его губами, такой мягкий и теплый. Он скользнул руками по ее талии и легко стянул платье через голову.
Ее идеальные груди подпрыгивали в дюймах от его лица. Он наклонился и тут же взял ее грудь в рот, как будто он был голоден и впервые за несколько месяцев ему удалось что-то поесть. Он сосал, покусывал и ласкал ее грудь. Мелисса вздохнула, когда он провел рукой по изгибу ее задницы, сжимая и целуя каждую ее грудь, посасывая и покусывая каждый ее сосок, стараясь не упустить ни одной ее части.
Он сорвал с себя рубашку, а затем джинсы и перевернул ее на четвереньки, протянув руку и массируя ее "киску" кончиками пальцев, чувствуя, как ее теплые соки стекают по его руке. Как только он снял боксеры, его член сразу стал твердым.
