Я спрыгнул с верблюда и побежал к нему. Он получил пулю в плечо, но, насколько я мог судить, рана была не слишком глубокой, чтобы пуля могла повредить какой-либо жизненно важный орган. Я промыл отверстие водой и перевязал его. Марьям преклонила колени перед Арфатом.
— Он мертв, — сказала она, вернувшись и встав рядом со мной.
— Это очень плохо, — сказал я. «Он спас нас своим верблюжьим молоком».
— И он чуть не убил нас — особенно тебя, — потому что вовремя не предупредил нас об этом льве.
«Арфат заснул. Он был храбр, но недостаточно силен для этого путешествия.
— Он спал? Марьям тихо рассмеялась. «Ник, я говорил тебе никогда не доверять сомалийцам. Он ненавидел тебя за то, что ты не позволил ему сразиться с этим Данакилом.
— Возможно, — сказал я. — Но это уже не имеет значения.
Сайфа моргнул, медленно приходя в сознание. Я ожидал, что он застонет, но он перевел взгляд на меня и остался стоически спокоен.
Он спросил. - «Насколько сильно я ранен?»
— Может быть , у тебя сломано плечо. Внутри ничего не задело, но пуля все еще там».
— Нам нужно выбираться отсюда, — сказал он, выпрямляясь.
«Нет, пока я не надену на тебя перевязь», — сказал я ему.
Мы оставили тела трех нападавших и Арфата. Я надеялся, что большая стая голодных львов пройдет мимо прежде, чем их присутствие вызовет подозрение.
Мы шли до наступления темноты. Данакиль, испытывая сильную боль, но был все еще настороже, сказал нам разбить лагерь в вади.
«Мы, может быть, в двух часах езды от города», — сказал он. — Мы собираемся туда завтра. Сегодня огня не будет.
— Ты будешь спать, — сказал я ему.
— Вы должны охранять нас.
'Я сделаю это.'
Я привязал верблюдов к редким кустам, чтобы они могли поесть. Казалось, они способны есть почти все, и мне стало интересно, могут ли они переваривать даже камни. Я был очень горд собой — я стал довольно искусным в обращении с этими зверями, и я расскажу Хоуку о своем новообретенном таланте и попрошу его занести его в мое дело.
Я выбрал хорошее место на невысоком холме и начал смотреть. Марьям подошла и села рядом со мной.
«Думаю, мы доберемся до моих людей, Ник», — сказала она.
— Ты думала иначе, когда мы уходили?
'Да. Но я лучше умру, чем стану женой Борджиа.
Я обнял ее и погладил ее большую грудь. "Мы не можем сегодня вечером," сказала она. «Мы должны присматривать за Сайфой».
— Я знаю, — сказал я.
«Подождите, пока я не смогу одеваться как христианка. Женщины Ислама должны скрывать свои лица, но им разрешено обнажать грудь. Странные у них обычаи.
