– И в чем причина такой резкой смены имиджа? – тут же обратился ко мне Мартин.
– Мне повторить то, что я уже сказала Мише? – с очаровательной улыбкой сказала я.
– Не стоит, я все прекрасно слышал. Слушай, а может мне тоже сменить имидж? Меня что-то потянуло на стиль 50 Cent. Точно! Завтра же куплю себе широченные штаны, спадающие до колен, футболку XXXL и кепку. – Мартин, мерзавец эдакий, дразнил меня и забавлялся.
– Не забудь огромный крест, – подсказала я, с удовольствием поддразнивая его в ответ.
– Эх, точно! А потом мы с тобой вместе запишем альбом… Но, пардон, великий фотограф, я пойду оценю твои шедевры. Трепещи же! Главный критик идет на разгром!
– Иди уже, – отмахнулась я от брата. – Ты бы хоть причесался, что ли!
– И ты называешь себя творцом? Я оскорблен до глубины души! У меня может, стиль такой! – И Мартин, шутливо задрав голову вверх, скрылся в толпе гостей.
Наконец-то я одна. Могу спокойно вздохнуть.
Все прошло, как и было задумано. Гладко. Никто ничего не заподозрил.
Но мне нужно было сбежать. Хотя бы на минуту.
Вдруг я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Такой пристальный, что мне показалось, кто-то физически скользит своими пальцами по моему телу, спрятанному под белым строгим костюмом.
Я обернулась вполоборота.
Брэндон.
Это был он. Его взгляд преследовал меня.
И в нем читалось восхищение.
Да. Конечно.
Теперь ты восхищен мной, мерзавец.
Я бросила на него равнодушный взгляд и направилась в дамскую комнату.
Мои мысли вдруг исчезли.
Я зашла в дамскую комнату, поставила бокал с шампанским на одну из красивых чистых раковин и заторможено уставилась в свое отражение.
Нет больше прекрасных золотых волос, что спускаются волнами до красивой поясницы. Они превратились в прямые и покрылись каштановым цветом. Исчезли красивые хищные серо-голубые глаза. Теперь были карие.
Кто это? Мария?
Другая. Новая.
Мария, которую желал Брэндон Грейсон.
Но он не должен был узнать о том, что я пошла на этот шаг только лишь, чтобы он позволил мне быть рядом с ним. Да, я сдалась. Поставила его дурацкие желания выше своих. Но моя гордость не умолкла. Нет. Если Брэндон посмеет лишь заикнуться об этом, я рассмеюсь ему в лицо и уйду.
Он желал меня. Это было так очевидно. Не спускал с меня взгляд целый вечер. Но он ни разу не подошел ко мне. Не заговорил со мной. Пусть. Так даже лучше. Я играю в равнодушие. Я недотрога. Мне к черту не сдалось его одобрение. Пусть глотает слюни и ждет, пока гости разойдутся, огни погаснут и тогда…
