Миша отстранилась от меня. Ее лицо было мокрым от слез.
– Тогда почему она сказала это? – тихо спросила она.
– Потому что иногда у нее бывает ужасное настроение… Ужасное! И тогда под горячую руку попадают все, даже Маркус. Вот, спросишь его сама! – Я вновь фальшиво рассмеялась. – Ох, ты еще такой ребенок!
Миша улыбнулась сквозь слезы и вновь обняла меня.
– Правда?
– Конечно, правда. Ну, а теперь хватит плакать, и давай сплаваем до того берега и обратно. Наперегонки. И, будь уверена, я тебя обгоню! – нарочно весело сказала я.
– Попробуй! – рассмеялась Миша и скинула с себя полотенце.
Мы прыгнули в озеро.
И там, под водой, из моих глаз полились слезы.
С той злополучной ночи меня преследовало желание позвонить Маришке и задать ей терзающий меня вопрос.
«За что ты ненавидишь меня, Маришка? Ненавидишь и говоришь об этом Мише! Почему ты бросаешь свои чувства в лицо ей, а не мне? Разве до тебя, святоша, не доходит одна простая истина: Миша разрывается между двух огней, между тобой и мной! Ты заставляешь ее делать это! Терпеть эту муку! Она любит тебя, да, но и меня тоже! Твоя ненависть ко мне настолько истощила твой разум, что ты совершенно не обращаешь внимания на чувство этой бедной невинной девочки? Эгоистка!» – со злостью думала я.
Эти мысли вдруг отодвинули мои прежние страдания на второй план. И хотя, я должна бы радоваться тому, что что-то новое оккупировало мой воспаленный мозг, я не чувствовала ни капли радости. Наоборот: теперь вместо одного проклятия, я несла на себе два. Ненависть ко мне жизни – ее насмешка надо мной, и ненависть моей родной младшей сестры. Я вспоминала все слова, все взгляды, брошенные мне Маришкой, и теперь отчетливо понимала, что они были полны сжигающего ее изнутри чувства ненависти. И отвращения.
Но я не понимала, за что. Чем я заслужила? Маришка, милая моя святая, монашка, ты ненавидишь меня? Валяй! Ненавидь! Мне от этого хуже не станет. О, нет!
Я хотела так думать. До забвения желала быть безразличной. Но до этого момента я никогда не была окружена ненавистью. И она липла ко мне, заставляя искать причину вновь и вновь, но я не находила ее. Я могла спросить Маришку, могла, стоило всего лишь набрать ее номер. Но.
Номер Маришки никогда не был в списке моих контактов и не был записан и сейчас. Я не хотела спрашивать его у Миши. Бьюсь об заклад, эта святоша тоже не знает моего номера и никогда не была заинтересована узнать.
Бедная Миша. Она была так счастлива проводить со мной время! Но то, что она открыла мне насчет Маришки… Бедная, она сделала это не нарочно, – ранила меня так глубоко! Сама того не зная. Поэтому я улыбалась ей, лицемерила, дабы не огорчить эту светлую душу. Если Миша узнает о том, какой ад разбудили во мне ее слова, она будет страдать. Нет, этого не произойдет. Я буду держать свой рот на замке и повелевать мимикой на моем лице.
