– Что ж, здорово. Но я, правда, не хочу задерживаться в городе.
– Как скажешь. Позвонишь мне, когда будешь готова ехать домой.
– Договорились! – Я потрепала Мишу по волосам. – Ну что, идем дальше? Ты была права, это – волшебное место.
Озеро. Почти прозрачное. Холодное. Глубокое. Гладкое, как зеркало. И в этом зеркале отражаются темные берега, высокие деревья и голубое небо. В нем плавают утки, наполняя эту холодную красоту теплом жизни. Жизнью. Утки сбивают воду своими перепончатыми лапками, но брызг нет. Лишь едва заметный след уплывающих вдаль уток.
Это озеро – как сама жизнь.
Я жива.
Жива?
Мои губы скривились в угрюмой усмешке.
***
Поездка в город была короткой. Мне хватило десяти минут, чтобы найти жертву и уничтожить за собой все следы. Мы поехали домой. Миша включила радио, и мы, как две девчонки четырнадцати лет, во весь голос подпевали певцам и певицам и весело провели время.
В полночь, довольно светлую, благодаря растущей луне, мы пошли на причал.
Ночь была прекрасна. Свет луны отражался от зеркальной поверхности озера, и, казалось, сама вода сияла изнутри. Ночные птицы тихо покрикивали на деревьях, создавая умопомрочительно умиротворительную атмосферу, которую я никогда не ощущала в Торонто. Несмотря на мои протесты, Миша взяла с собой два полотенца. Лично я не нуждалась в чем-то, чем бы могла прикрыть свое тело, но моя упрямая сестренка все же притащила полотенце и для меня. Раздевшись, мы прыгнули в озеро и, смеясь, как дети, наслаждались плаванием и старались утопить друг друга в брызгах, пища, как мышки. Не знаю, как долго мы были в воде. Когда мы забрались обратно на причал, Миша быстро обернула полотенце вокруг своего тела и стала расплетать свою мокрую косу. Я же вольготно улеглась на спину. Мне нечего было стесняться. Я прекрасна. И уж если какой-нибудь смертный увидит меня в обнаженной виде, что ж, – не беда! Этот момент он будет вспоминать всю свою оставшуюся короткую жизнь.
– У тебя потек макияж! – со смехом сказала Миша и протянула мне полотенце.
Я усмехнулась и протерла лицо полотенцем.
– Знаю, что сказала бы сейчас Маришка! – вдруг вырвалось у меня, когда я отдавала полотенце обратно Мише. И от этой мысли я рассмеялась.
Миша взглянула на меня и улыбнулась.
– Я знаю: бесстыдница! – спародировала она голос Маришки.
– Да, да. Еще какая! – хихикнула я, но мне стало любопытно. – Откуда ты знаешь, что она называет меня так?
– Когда я общаюсь с ней о тебе, то у тебя есть только два официальных имени: «Мария» и «Эта бесстыдница»! – ответила Миша.
