И почему раньше я не задумывался об этом? Ведь от этого зависит жизнь Вайпер!
– Седрик! – как сквозь туман услышал я настойчивый голос Маркуса, и понял, что он уже не единожды звал меня.
– Извини, я задумался. – Я устало откинулся на широкую спинку кресла.
– Так ты скажешь мне, кто она, в конце концов?!
Сказать ему? Да, ведь он всегда понимал меня. Но родителям – ни слова. Моя любовь и мое падение навсегда останутся для них тайной.
– Маркус, то, что я сейчас скажу, не должна услышать ни одна другая душа, – наконец, решился я.
– Не понимаю, к чему такая секретность, но ты знаешь, что я не болтун и никогда не выдавал тебя, – серьезно сказал Маркус.
По его нахмуренному лбу я увидел, что он начал догадываться о том, что с моей возлюбленной было что-то не так.
Да, Маркус никогда не выдавал меня, не предавал и не обманывал, и я знал, что мой старший брат никогда не предаст меня. Он будет хранить мою тайну, какой ужасной бы она ему не казалась.
– Поклянись, что никогда не выдашь меня и не расскажешь о том, что сейчас от меня услышишь, – настойчивым тоном попросил я.
Маркус слегка опешил: я впервые в жизни попросил его о клятве.
– Клянусь моей любовью к Маришке, – сказал он, и я понял, какую страшную клятву он дал: у нас нет клятвы, более тяжкой, чем клятва именем возлюбленной. Эта клятва – сильнее клятвы честью или семейным именем.
Я молча поднялся с кресла, обошел всю гостиную и, убедившись в том, что мы абсолютно одни, прикоснулся пальцами к своим губам, показывая брату, что он должен читать по моим губам и говорить так же. Этот способ мы придумали давно, зная о том, что вампиры даже невольно могут подслушать друг друга, благодаря своему абсолютному слуху. Маркус кивнул.
– Она – смертная, – прочитал он по моим губам.
На лице Маркуса четко читалось недоверие.
– Плохая шутка, – ответил мне он и всплеснул руками.
– Ты думаешь, я шучу?
– Естественно. Ты не можешь быть серьезен.
– Я серьезен, как никогда.
Маркус пристально смотрел в мое лицо, словно пытаясь прочитать мои мысли.
Я понимал: ему было трудно принять эту новость.
– Седрик, это неправильно, – наконец, после долгого молчания и созерцания моей особы, одними губами сказал Маркус. Его взгляд, устремленный на меня, был полон возмущения. Несогласия. Неприятия.
– Я знаю, – только и ответил я.
– Вампиры не могут испытывать любовь к смертным. Это ненормально.
– Значит, я – ненормальный.
– Как ты мог так вляпаться?
– Понятия не имею. Это просто случилось.
