Женщина, с которой Гвенди близко познакомилась долгое время тому назад во время одной из кампаний по сбору фондов утверждала, что когда она была подростком, живущим в Дерри, её по улице преследовал хихикающий мужчина, одетый как цирковой клоун. У него были лезвия вместо зубов и высокие круглые серебряные глаза, или так она сказала. Она смогла убежать от него только войдя в полицейский участок Дерри, безумно крича от сильного испуга. В то время как офицер полиции поднёс ей стакан воды и попытался изо всех сил утешить её, два других полисмена вышли наружу, чтобы поискать того человека. Они вернулись через 15 минут, лица красные, глаза широко открыты, прерывистое дыхание, утверждали, что ничего не видели. Улицы были заброшены. Но их голоса были наполнены страхом, женщина рассказала об этом Гвенди. Да и выглядели они тоже напуганными. Женщина была уверена, что они не сказали всей правды. Офицер, принёсший ей воду, отвёз эту женщину домой позже той ночью в своей служебной машине, и он наблюдал за ней, пока та безопасно не вошла в дом. А ещё было и такое: Гвенди слышала от отца пока росла, что Дерри – город, наполненный признаками, и слышала она это много раз, обычно, когда отец читал какую-нибудь страшную новость в газете или позволял себе выпить пива больше положенного. Когда ему было 20 с хвостиком лет, много лет до того, как он женился на матери Гвенди, он жил на протяжении шести месяцев в достаточно тесных апартаментах-студии, окна которых выходили на канал, который разделял город на две части. Он проводил свои дни продавая дешёвые страховки из одного дома в другой. Он ненавидел время, проведённое в Дерри, и покинул город так скоро, как возможность сделать это предоставилась. Обычно являясь практичным до мозга костей, Алан Питерсон рассказывал своей дочери, что он верил, что некоторые города и поселения построены на плохой земле, тем самым гарантируя, что те останутся навсегда проклятыми. Он настаивал на том, что Дерри было одним из таких мест. Многие из долгосрочных жителей штата Мэн славились репутацией зажатых и не доверяющих никому из незнакомцев, а возможно даже враждебными временами – это было своего рода знаком чести для них. Гвенди это было известно, и она принимала данный факт даже до такой степени, что высмеивала этот стереотип в одном из своих романов, а также в нескольких из своих политических речей.
«Я сказал тому флатландцу (житель равнины), чтобы он убрал свою задницу обратно на дорогу по пути в Нью-Йорк»
