Он помог мне забраться и весело ударил зверя по спине. Поводья натянулись, и я стрелой полетела в мрачную даль. Через минуту впереди замаячил свет. Его желтое пятно приближалось, пока не стало различимо, что это плещущаяся поверхность воды. Мы врезались в это круглое окно на всем ходу и вылетели наружу в компании горящих на солнце брызг. Каково было мое удивление, когда выяснилось, что появились мы из колодца, стоящего в поле, и теперь летим перпендикулярно земле! От неожиданности я вскрикнула, и Яша, видимо, уловив мою мысль, изменил угол полета и заметно снизил скорость.
Вскоре мы добрались до песчаной дорожки, бегущей между полей и зарослей кустарника. Змей приземлился на лапы (их было минимум десяток) и, шурша песком, пополз по тропинке. Путешествие, пусть и верхом, показалось изматывающе долгим. Довольно однообразный пейзаж скоро мучительно надоел. В животе урчало. Мокрая одежда почему-то никак не хотела сохнуть и висела тяжелым холодным мешком. Уже какое-то время я всерьез боролась с желанием призвать на помощь Атаришу, но сомневалась, является ли смерть от скуки достаточным основанием для этого.
На мои уговоры еще полетать Яша отвечал неоднозначным гудением. Сквозь раздражение я пыталась убедить себя, что на то у зверя, кроме упрямства, наверняка есть объективные причины.
Иногда по пути нам попадались невзрачные деревеньки. Дома в них были ветхие, неопрятные. На дороге валялся мусор. Да и народец там жил под стать: не уродливый, но какой-то убогий. Низковатые, толстоватые, с жидкими волосами, с кожей, изъеденной прыщами, жители высовывались из окон или останавливались на дороге, провожая нас взглядом. “Тоже мне волшебное королевство! У нас где-нибудь в деревне Малая Ивановка и то приличнее!” – ворчливо вздыхала я.
Навстречу выбежал мальчишка. До глупого нескладный, грязный, с висящей до губы соплей. Потянул ручонки и залепетал что-то невнятное, производя впечатление откровенного дурачка. А Ятшана возьми да облизни его! Я даже скривилась. А мальчуган залился смехом. И что-то в этом смехе было такое, что пробирало до самого сердца. Простота. Искренность. Безоценочность. Мне даже неудобно стало от себя самой. Люди эти ничего плохого мне не сделали. Я вообще про них ничего не знаю, а отнеслась с неприязнью и каким-то несвойственным мне снобизмом.
Не долго думая, я подхватила малыша и усадила его рядом на загривок змея. Мальчуган издал полный восторга вопль, и Ятшана, будто желая порадовать его еще сильнее, подпрыгнул и снова взмыл в воздух.
